– Вот, – он протягивает мне пуговицу, – Нашел у себя в машине.
Минуточку. Сейчас девять утра. Если судить по состоянию, в котором пребывает мой двор, Градову потребовалось не меньше двух часов, чтобы его убрать, значит, он должен был приехать примерно в семь часов.
– Ты приехал в такую рань просто, чтобы отдать мне пуговицу?
Он несколько секунд сосредоточено смотрит мне в глаза, прежде чем отвечает:
– Я приехал, чтобы увидеть тебя. А пуговица всего лишь повод. Повод вернуться.
Повод вернуться…
Повод вернуться.
Мысль о том, что Виктор приехал для того, чтобы увидеть меня вызывает во мне необъяснимое трепетное ощущение. Мне приходится втянуть щеки, чтобы не выдать глупую улыбку, которая пытается вырваться наружу.
Возьми себя в руки, глупышка! Он не нуждается в очередной сумасбродной фанатке!
Образовывается неловкая пауза, и крепко зажав пуговицу в кулаке, я спрашиваю:
– А где ты взял грабли?
Виктор ловко подхватывает мешок и направляется к мусорному баку.
– В твоем сарае. Кстати, откуда у тебя свадебный баннер?
– Моя сестра организатор свадеб. Она убеждена, что мой сарай идеальное место для подобного барахла.
Избавившись от мусора, Градов возвращает грабли обратно в сарай и осматривает двор. По его довольному виду могу сказать, что ему нравится то, что он видит. Мой дом определенно нуждается в присутствии мужской руки и если это будут сильные руки Виктора, тогда я ничуть не возражаю.
– Полагаю, теперь я должна накормить тебя вкусным завтраком, – заключаю я, разворачиваясь, и не дожидаясь ответа, иду в направлении крыльца.
Виктор заходим в дом следом за мной. Его любопытный взгляд начинает блуждать по моему жилищу, скользя по стенам, увешанным семейными фотографиями, переходя на сувениры с различных книжных фестивалей и останавливаясь на стеклянном журнальном столике, заваленном до дыр исписанными блокнотами, листами бумаги и перьевыми ручками. Я наблюдаю, как Градов проходит через комнату и направляется к столику.
– Так вот, как создаются шедевры, – произносит он и берет в руки наполовину исписанный лист, – А я считал, что писатели уже давно перешли на современные технологии.
Я пожимаю плечами.
– Мне нравится писать от руки. Мне кажется, так текст получается более живым. Он будто проходит сквозь меня, оставаясь на кончике пера. Это удивительное чувство.
Я ловлю на себе обжигающий взгляд Виктора, который рассеивается так же быстро, как и возник. Он кладет лист на стол и подходит к стене.
– Это твоя сестра? – спрашивает Виктор, указывая на один из снимков, на котором мы с сестрой распиваем клубничную «Маргариту» в местном караоке – баре. Это фото было сделано более двух лет назад. С тех пор я не пила клубничную «Маргариту» и не разрывала публику караоке – бара своими отсутствующими вокальными способностями.
Я хочу клубничную «Маргариту».
И, черт возьми, прямо сейчас я хочу петь.
– Да. Она старше меня на три года.
– Вы очень похожи. Как ее зовут?
– Валерия.
За исключением цвета волос, мы с сестрой действительно очень похожи. Волосы Леры похожи на сочетание ликера «Бакарди» и колы, мои же больше напоминают цвет зрелой пшеницы. А вот наши глаза, форма бровей, пропорции фигуры и размер ноги полностью совпадают.
Предоставив Виктору возможность дальше вторгаться в мою жизнь, я отправляюсь на кухню, где без промедления включаю кофемашину, тостер и плиту. Через пятнадцать минут, когда в сковороде под крышкой томиться омлет с помидорами и зеленью, а из тостера выпрыгивает последний хрустящий ломтик хлеба, я понимаю, что Градова до сих пор нет. Отправившись на поиски гостя, я нахожу его в гостиной, сидящим на диване. На его коленях лежит раскрытая книга, которую он увлеченно читает.
