И вообще, он очень даже обаятельный, ее парень Кирилл. Можно сказать, красивый даже. Ну… если не присматриваться слишком уж предвзято, конечно. Если не брать в расчет узкие и худые, совсем не спортивные плечи, и маленькие гладкие, почти детские ладошки. Ну да, не занимается он спортом. Хлипковат немного. Так опять же – зачем ему? Он и без бицепсов-трицепсов хорошо проживет.
– Эй… ты чего меня так рассматриваешь внимательно? – вдруг резко повернул к ней голову Кирилл. – Надеюсь, у меня на щеке слово матерное красными буквами не написано?
– Ну почему сразу – рассматриваю, – вяло протянула Кира, улыбнувшись. – Может, я тобой любуюсь так.
– А… Ну, тогда ладно. Тогда любуйся, – хохотнул он коротко. – Кстати, совсем забыл тебя спросить. Мне же маман велела обязательно тебя спросить, а я забыл!
– А что такое?
– Э, нет… Не торопись… Она велела спросить у тебя не в лоб, а… как это… погоди, я забыл… Тактично и ненавязчиво, вот как! Она у нас, знаешь, такая вот мадам, с реверансами. Спроси, говорит, так, чтоб Кирочка не обиделась.
– Так и спрашивай. Чего тянешь кота за хвост?
– Как это – спрашивай? А куда тогда тактичность девать? А ненавязчивость? Ну, ты, подруга, даешь.
– Что ж, тогда останови машину, выйди и реверанс передо мной сделай. Преклони колено, шляпой помаши.
– Так я бы вышел, только у меня шляпы нету, – снова хохотнул Кирилл, коротко взглянув на нее насмешливым карим глазом.
– Кирилл… Хватит уже. Спрашивай давай, чего ты. Я же волнуюсь. Вот что у тебя за манера такая – сначала озадачишь, а потом в кусты.
– Что это вы такое имеете в виду, девушка, говоря про кусты? Когда это я от вас в кусты скрывался, проделывая сеанс озадачивания? По-моему, у вас ко мне претензий на этот счет не было. Гусар галантен, но гусар обидчив, запомните это, девушка!
– Ладно. Запомню. Чего это на тебя с утра такое буйство юмора напало?
– Как это – чего? Просто показаться хочу с самой лучшей своей стороны. Чтоб осмыслила, какой я у тебя есть А то сейчас папик с мамиком закудахчут над тобой с разных боков – ах, наша Кирочка приехала! – и тебе уж не до меня будет.
– Ладно. Будем считать, что я осмыслила. Ты же знаешь, я девушка покладистая. И все твои шутки юмора оценила. Говори уж, не томи, о чем там Марина велела меня спросить.
– Ну, раз оценила, тогда ладно. Тогда я без тактичности и ненавязчивости обойдусь. В общем, она тебе там кучу шмоток всяких собрала, целый огромный чемоданище.
– Каких шмоток?
– Да своих, каких! Нет, ты не думай, они все новые. Ну, может, по одному разу надеты только. Знаешь же мою мать, у нее же ку-ку насчет шмоток. Скупает их тоннами, а потом не успевает надеть. Отец смеется над ней, говорит, это последствия голодного детства.
– А у нее что, и впрямь голодное детство было?
– Ага. У дочери крупного чиновника из Внешторга детство, конечно, исключительно голодное было. И холодное. А как же. Иначе и быть просто не могло. Так что, договорились?
– О чем? Не поняла…
– Как о чем? Что я с тобой тактичный разговор провел на самом тонком психологическом уровне. Что ты поломалась из честной гордости, а потом согласилась принять дары. Не бойся, там тебе все подойдет, вы ж с маман моей одного размерчика.
– Да я и не боюсь. Просто неудобно как-то.
– Опять – неудобно? А что тебе удобно? По дешевым магазинам ходить да время терять в поисках более-менее приличной тряпочки?
– Кирилл! Я обижусь!
