Помещение, выделенное Шаталову, лишь с самой большой натяжкой можно было назвать кабинетом. В действительности, данная комнатка ранее была предназначена под склад шанцевого инструмента, который в срочном порядке перенесли в иное место. В эту пустую и обшарпанную конуру, не имевшую окон, рабочие принесли старый письменный стол, да пару стульев с телефонным аппаратом, времён начала развитого социализма.
«В принципе, и на том спасибо!»
Так называемый кабинет располагался на первом этаже, между входной дверью цеха и раздевалками рабочих. За глухой задней стеной, что-то непрерывно и жутко гудело, рычало и шипело.
– Прошу прощения, за столь дискомфортные условия. Но более приличного помещения (кроме моего личного кабинета), мы здесь точно не подберём. – продолжал оправдываться Ипатов. – В служебные помещения не советую заходить. И вообще, поменьше болтайтесь по рабочим коридорам. Во-первых, это не положено по технике безопасности. А во-вторых, работяги могут вас случайно зацепить. Они у нас простые и легки на нецензурщину. Если вам понадобиться кто-то из персонала, обращайтесь непосредственно к начальнику смены.
Вот. Оставляю вам поимённый список всех сотрудников и телефонный справочник станции.
Если в вкратце, то работает котельный цех по скользящему графику в четыре смены. В каждой из смен имеется дежурный слесарь; четыре машиниста, два оператора мельниц и углеподачи, а так же пара обходчиков. Лишь в дневное время, в цехе трудятся дополнительные бригады сварщиков, слесарей и грузчиков. Плюс уборщицы, дворники и так далее.
«Вот так. Слесари, операторы и грузчики. И никаких вам грёбаных расшлаковщиков. – припомнив своё гипнотическое видение, вдруг усмехнулся Сергей. – А к психотерапевту всё же нужно заехать. Дабы показать тому «кузькину мать».
ЧАСТЬ 5
Шабанов Пётр Ильич.
– Работаю слесарем. На ТЭЦ уже двенадцатый год. О происшествии на золоотвале, конечно, наслышан. Думаю, это Бомжи помёрзли. За окном-то зима. Почитай, все котлы выведены на полную производственную мощность. А у нас, это просто невозможно. А впрочем, мой рабочий день с восьми до пяти. Потому и не могу я судить о том, что происходит на станции в ночное время.
Мельников Игорь Васильевич. Должность: машинист котла.
– Ничего подозрительного не замечал. В смене нас десять человек, все на виду. Люди постоянные, проверенные. Мужики серьёзные, повидали здесь всякое. Но чтоб такое?!..
Литуева Надежда Степановна. Машинист мельниц.
– С детства мертвецов боюсь. Если б что-то и видела, то рассказала. Да меня, вперёд бы на «скорой», с сердечным приступом увезли!..
Недобоенко Вячеслав Ильич. Начальник смены.
– Смена у нас дружная. На любого могу положиться, как на самого себя. Около года назад у Попова сын погиб. Восприняли, как общее горе. Деньги собрали, с похоронами помогли.
За три часа Шаталов успел опросить с десяток котельщиков. Общее впечатление от тех бесед у Сергея осталось несколько двоякое. С одной стороны, благополучный коллектив; трудяги, привыкшие к тяжёлым условиям труда, к горячему производству. Однако чувствовалась в тех откровениях и какая-то скрытая недосказанность, замкнутость, осторожность.
«Ну, не могут люди, отработавшие бок о бок на протяжении семи; десяти; пятнадцати лет – не иметь недоброжелателей, каких-то недругов или коллег, которые просто надоели. Либо тех, кого хотелось бы подсидеть, перещеголять по службе. А здесь тотальная тишь, да гладь и Божья благодать. Все друг друга любят, ценят, уважают, не видят чужих изъянов и ни одного конфликта. И говорят-то они, как-то одинаково, одними и теми же словами, будто под копирку.
