– Обожди, Валера! – остановил криминалиста Шаталов. – В начале объясни, что такое дробилка?
– Ну, если по-простому. Сгоревший уголь превращается в шлак и в золу. Вся эта хрень, оседает на самом дне топки, в золосборнике. Периодически золосборники очищают, сбрасывая всю эту дрянь, на золоотвал. Дабы зола беспрепятственно проследовала по трубам, крупные глыбы шлака и измельчаются в тех самых дробилках.
На вопрос, заданный во время допроса Никифорову о том, как в дробилке его котла могли оказаться останки чьей-то одежды, тот вполне резонно и практически не задумавшись ответил: мол, при запуске котлоагрегата топку обычно разжигают факелом. Дескать, кусок той самой горящей ветоши, либо иной тряпки мог запросто упасть в золосборник, после чего и намотаться на вал дробилки.
Чего уж тут говорить. Любой специалист своего дела, в своих профессиональных тонкостях может запросто обвести вокруг пальца не только сотрудника милиции, но и иного мало ведающего в данной области человека. Однако в этом конкретном случае, Сергей (ни разу в глаза не видевший ни дробилок, ни золосборников) почему-то сразу согласился с версией машиниста. Какой-то внутренний голос и, если хотите, то некая внутренняя память подсказывала Шаталову, что объяснения Никифорова вполне логичны, достаточно правдоподобны и вполне уместны для данного случая.
Чуть позже, дал о себе знать и капитан Кучеренко. Он связался с майором по внутренней связи и с радостью сообщил о том, что им обнаружена-таки карточка на имя Волкова, временно-принятого на работу.
Оказывается, забытый всеми данный листок чудом застрял между металлическими ящиками несгораемого шкафа. Правда, датировалась та карточка, декабрём прошлого года. И кроме фамилии, имени и даты рождения этого стажёра, ничего более не содержала. «Кадровики» о таком работнике, якобы, уже и не помнили. Вроде бы, он сам сбежал со станции, так и не доработав до конца испытательного срока. Случилось это, как будто бы, в канун новогодних праздников.
– Капитан, запроси через «адресное», место жительства этого самого Волкова и отправь за ним кого-то из наших. – тут же распорядился Сергей.
Впрочем, Шаталов так и не успел толком порадоваться первым, пусть и весьма сомнительным успехам, как в его кабинет заглянул начальник котлотурбинного цеха.
– Командир, ты это чего тут творишь? А ну, живо сворачивай свои расследования!.. – вдруг заявил он с самого порога. – …Ты же парализуешь работу целого цеха. Потому, как задержанным тобою мужикам, уже сегодня заступать на ночную вахту. Им отдыхать-то осталось часов пять, не считая дороги. Ни дай-то Бог, случиться в ночь какое ЧП… Тут-то они тебя и припомнят, тотчас же отыскав оправдание своей усталости и недосыпании. А если и впрямь, кто из машинистов уснёт на рабочем месте? Так и котёл можно угробить, и всю станцию остановить.
– Прошу прощения за возможные хлопоты. Однако и мы здесь, вовсе ни в бирюльки играем. – возразил ему Шаталов. – Я исполняю свою службу и не намерен отпускать на свободу лиц, подозреваемых в тяжком преступлении. А коль нужен им отдых, так пускай отсыпаются в раздевалке. Да, и столовая у вас, кажется, под боком. Не вижу ничего страшного или предосудительного в пусть и вынужденных, но весьма краткосрочных неудобствах.
– Ну, смотри командир!.. – как-то нехорошо усмехнулся Ипатов. – …Может, у тебя и служба… Вот только и я оставлять подобный бардак в своём цехе, уж точно, не намерен. Придётся мне доложить о данном факте директору станции.
