Ну и самый младший участник предстоящей истории – Сашка. Мы называли его Захаром, прозвищем, производным от фамилии. Сын уважаемого в городе человека, не упускавший ни единого случая, чтоб ни сообщить об этом в разговоре с незнакомыми людьми. Ему было все равно, чем заниматься и куда идти, лишь бы не сидеть дома. Именно я привел его в компанию. Изначально он дружил только со мной, поскольку наши родители общались с детства, и жили мы в одном подъезде. Ребята во дворе подшучивали надо мной, так как я водился с мелким. Лишь спустя несколько лет, когда Сашка подрос, его приняли в нашу компанию.
Как сейчас помню тот день. Наступило «бабье лето»: стояла теплая погода, на небе ни облачка. Лишь прохладный ветерок шурудил на деревьях желтеющую листву. Мы играли в набивалы потрепанным мячом, смеялись друг над другом, стараясь сбить со счета. Леха с Максом постоянно выигрывали. Меня это злило, но что поделаешь, если координация у них была лучше моей.
– Обосрись, – резко вскрикнул Макс и хлопнул в ладоши.
– Рыжий, я тебе челюсть сломаю, – ответил Леха, не отвлекаясь от набивания. Только он мог безнаказанно называть Макса Рыжим, остальные это делали за глаза. Не помню точно, но вроде как счет тогда перевалил за пятьдесят, а это, чтоб вы понимали, непростое дело – жонглировать китайским дерматиновым мячом.
– Ты че, Голова сраная… – засмеялся Макс. Голова – вот настоящее прозвище Лехи, от которого он так же, как и Макс от своего, был не в восторге.
Засмеялся и Сашка.
– А ты че там, Захар, ржешь? – обернулся Макс. Тот лишь пожал плечами и притих.
Меня они дразнили Тюбик…
Вот, собственно, все и представлены!
Леха так и не побил свой рекорд. Обвинив в неудаче Макса, пнул в него мячом, но промазал, и снаряд улетел в кусты.
– А слыхали, на трассе грузовик перевернулся? – неожиданно сказал Макс.
– Не перевернулся, а слетел в кювет, – поправил Леха. Он с детства был очень педантичным человеком; любил, когда все четко и понятно, и чтоб каждая деталь на своем месте. – Я по новостям видел. И его вытащить не могут, потому что там полная фура арбузов.
– Не арбузов, а голов, – перебил Макс.
– Я тебе всеку сейчас…
– Да я не про тебя. Там реально головы в кузове… отрубленные.
– Че ты гонишь, Рыжий! У моей матушки знакомые в город ездили – рассказывали, что возле грузовика горка арбузов лежит, а рядом абрек какой-то ими торгует.
– Так это специально, чтобы внимание не привлекать. Не знаю, куда именно, но вез он эти головы в какую-то гильдию маньяков на вечеринку. Знаешь, сколько человеческие головы стоят?!
О нас с Сашкой, казалось, позабыли. Старшие ребята завели демагогию, а мы лишь сидели, переводя взгляд с одного на другого. Я слышал что-то о грузовике, но вскользь, без подробностей, поэтому не стал вставлять свои пять копеек. А судя по Сашке, ему вообще не было до этого дела. Головы или арбузы – это же где-то там, далеко.
Но легкий холодок пробежал по моему телу. Я с малых лет был впечатлительным, и подобные истории весьма красочно дорисовывались в моей голове.
Леха засмеялся, скрестив руки на груди. Он не поверил.
Мы с Сашкой заулыбались, глядя на него, в надежде, что Макс признается во вранье и обсуждение отрубленных голов закончится.
Но он лишь нахмурился и продолжил.
– Че вы ржете? Мне братан рассказывал. Он сам видел, когда они с пацанами с Песчанки>1 возвращались.
– Че они там делали? – покачал головой Леха. – Купаться уже холодно. Гонишь, стопудово!
