– Пошли в комнату.
– Не поцарапай! – попросила я.
Медленно прибыли. Дальше что?
– Мы не враги тебе, зря ты так. Пришли к тебе за помощью, а ты – в морду, не разобравшись! Уймись, сестренка, дай пару слов сказать. Вот, возьми.
Я повернула голову – он протягивал мне нож рукояткой вперед.
– Повесь его себе на хрен, братишка!
С этой публикой надо быть грубой и безжалостной, а то сначала сядут верхом, а потом, глядишь, и лечь захотят.
Черный расстегнутый плащ, темный костюм, белая рубашка, галстук. Сумка через плечо.
– Прошу тебя, успокойся.
Взгляд его был, как бы это сказать, несколько тяжеловат. Да и мой сейчас, думаю, не блистал игривостью. Поиграем в гляделки? Кто кого? Я внутренне подобралась, приготовилась к неожиданностям, а в сознании зафиксировала треугольник: он – я – нож на столе.
Он отвел глаза первым.
– Мир, мир! – плавно провел рукой перед грудью. – Скора ты на руку, Татьяна Иванова. Не хотели мы так.
Не хотели они. Не выруби я этих амбалов, разговор шел бы сейчас совсем в другом ключе.
– Мы к тебе с просьбой пожаловали. Давай сядем, что ли!
– Все бы так жаловали! Садись.
– О, наконец-то голос подала по-нормальному, уже хорошо. Перестань обижаться. Ребята ошиблись немного в обращении, ты им на их ошибку указала. Расквиталась. А что я нож на тебя поставил, так по-другому с тобой заговорить уже не получилось бы. А поговорить мне с тобой хочется.
Надо его выслушать. Грубить сейчас – значит, нарываться на новые неприятности, а мне они ни к чему. Но я не Стасик, со мной им придется повозиться.
– Вот ты два раза назвал меня по имени, а сам не представился. – Я полностью справилась с собой и говорила вполне любезно. – Это невежливо.
На вид ему лет сорок с небольшим, в волосах кое-где седина, лицо не кабинетного работника, но к галстуку подходит.
– Называй меня Сергеем.
– Очень приятно! – поклонилась я. – А нож твой я запомню.
– Возьми его себе. Не пожалеешь, работа мастера.
– Давай к делу, – предложила я.
– Хорошо! – Он закинул ногу на ногу, скрестил на груди руки.
– Начну со вчерашних недоносков у твоего подъезда. Они не наши, если ты так подумала. Обычные дешевки и были наняты за рубль двадцать, чтобы дождаться тебя и сообщить об этом. Нанял их человек, которым я очень интересуюсь. А он интересуется тобой. А ты – им. Въезжаешь помаленьку?
– Можно?
Я наклонилась за ножом. Он был небольшим, с массивной рукояткой, очень острый и неожиданно тяжелый. Клинок отполирован до зеркала.
Сергей, покопавшись в сумке, протянул мне ножны из светлой кожи.
Он не соврал – это было настоящее оружие ближнего боя.
– По недоноскам въезжаю. А вот что за человек, который мной интересуется, – невдомек. Я вроде пока никем конкретно не озабочена.
– Ну так озаботишься.
Темнит что-то этот Сергей. Для чего же тогда заявился, да еще с такой помпой?
– А тобой он не интересуется?
В его глазах мелькнула голубая искра, на мгновение сузила зрачки.
– Интересуется и мной.
– Как занимательно!
– Да, по кругу. – Он слегка улыбнулся, без глаз, одними губами.
– Ошибаешься, по дуге, – поправила его я. – Он интересуется нами, мы – им, ты интересуешься мной, а я тобой – нет.
– Вот поэтому я здесь.
Он вздохнул с облегчением, продолжил, подобрев лицом:
– Я здесь, чтобы объяснить, почему ты нужна нам, а мы – тебе.
– Уж не назовешь ли ты мне этого человека?
– Называть я тебе его не буду по двум причинам: во-первых, раздавать авансы не люблю, а во-вторых, вдруг тебе станет неинтересно сотрудничать с нами. А нам это необходимо! Возись тогда с тобой. Сама разберешься, а он поможет, не сомневайся, я серьезно говорю.
