Да! Неисправный маяк!
Оля осталась на Земле из-за вышедшего из строя маяка тут, на Ясной. Догадка принесла невероятное облегчение. Роман выдохнул, сглотнул режущую сухость. Решено: по возвращении домой он настоит, чтобы Ольга бросила к чертям эту работу.
«Милош Милослава», – коротко отрапортовал Ординатор; его снова слышали все.
Вместо того чтобы накрыть её утеплителем, девушку спешно облачили в нижнюю одежду. Следом на запястьях стянули магнитные наручники, принесённые Ренатой. Фарадей, не в пример командира, действовал отрывисто, неуверенно, выдавая напряжение. У него заметно дрожали руки. Это была его первая экспедиция.
– Ноги?..
– Незачем, – хмуро ответил командир.
– В себя придёт – будет зачем, – пробасил Буров.
Но командир уже решил. Подхватывая Милославу на руки и унося в сторону изолятора, инженер Буров смотрел на неё так, словно она притворяется. Только и ждёт чтобы улучить удобный момент и вцепиться ему в шею.
Но ничего такого не случилось. Девушку уложили и закрыли прозрачную переборку. Пришлось, правда, поискать как приводится в готовность система оповещения изолятора – его конструкция немало отличалась от привычной, довоенной.
Вернувшись, Буров принялся поочерёдно осматривать капсулы. Рената умело залепила ногти Нечаева и Александра Александровича низолиновыми пластырями, после чего проделала то же с остальными.
Долгое время капсульный отсек полнился тяжёлой тишиной, изредка нарушаемой шорохами и стуками.
Роман огляделся. Бесцветные стены с прямоугольниками закрытых ниш разного размера и расположения выглядели незнакомо, что только добавляло уверенности: на Ясную действительно отправили второй тип «Герольда». Споры на эту тему в Новосибирске не утихали последние месяцы, и не утихнут ещё долго, вплоть до возвращения их экспедиции.
Немалую часть отсека занимали капсулы приёмников, расположенные одним рядом с интервалом в полтора метра. Напротив каждой капсулы стояла небольшая сборная кушетка, по уставу изначально накрепко вмонтированная в пол. Позже их уберут. Всегда убирают – капсульный отсек непременно должен оставаться свободен и чист. Хоть о том нигде и не сказано: ни в Уставе межпланетных коммуникаций, ни где-то ещё в нормативных документах. Так уж повелось с самых первых «прыжков», со славных и трагичных экспедиций на Марс. Марсианские правила – неофициальный, но не менее чтимый устав для всякого космопроходца.
– Несчастная…
Роман обернулся на голос и немало удивился, увидев человека лет пятидесяти. Для космопроходца это запредельный возраст. И у него – вот так чудо! – после «прыжка» остались… брови! Поначалу он даже не поверил глазам. Надо же, вот так отклонение! Всякое случалось, но чтоб хоть где-то сохранялся волосяной покров – нет, такого Роман не помнил!..
– Я помолюсь за неё… – сокрушённо вздохнул мужчина, – на всё воля Божья…
Нечаев остолбенел. Ещё миг назад он намеревался помочь Фарадею, но теперь и с места-то двинуться не мог.
Божья?.. Божья воля?!. Он что – священник что ли?! Да быть не может! Зачем? Корстнев что, с ума сошёл?! Они там все в ЦУПе посходили?!
Стараясь не подавать вида, Роман направился к Фарадею-Трипольскому. Но всё же столкнулся взглядом с этим самым соседом.
По позвоночнику пронёсся ток-предупреждение от Ординатора. Но отвращение и злоба уже перемешались, сплелись цепкими щупальцами в единый ядовитый клубок. Одна-единственная секунда, быть может чуть больше, была отведена сему чувству – Ординатор вмешался и уровнял эмоциональный фон. Но и того мига хватило, чтобы почувствовать терпкий с горечью вкус на самом кончике языка.
