– Элиф, – начал было отец, но закашлялся. Его праведный гнев, который должен был обрушиться на нерадивую дочь, столкнувшись с хитроумным объяснением ею произошедшего, приутих, застряв где-то в груди, откуда вырвался кашлем. Откашлявшись, он продолжил:
– Я, конечно, сильно огорчён… Ты разбила не обычную фазу – это была семейная реликвия. Но всё же у каждой вещи есть свой срок служения нам. Похоже, что ваза изжила его, и ты права в своих суждениях. Впредь будь аккуратнее. Я не стану наказывать тебя за разбитую вазу, а поручу вам с матерью выбрать ей достойную замену.
Изумлённая мать Элиф выглянула из кухни: о чём так долго и мирно беседуют отец и дочь? Она ждала совсем другой реакции мужа и специально прислушивалась к голосам в комнате, чтобы в любую минуту вмешаться и защитить дочь. Но та справилась самостоятельно и не вызвала гнева отца.
– Небахат, завтра сходите с Элиф в лавку к Али и вместе выберите там красивую и прочную вазу. Да, и не забудьте хорошо с ним поторговаться: соседи всё-таки!
Завтра не заставило себя долго ждать и наступило утром следующего дня. Первым делом Элиф пошла в школу, а потом в нетерпении бежала из школы домой: как бы мать не пошла за вазой, не дождавшись её. Но все страхи были напрасны – мать всегда слушалась мужа, и если он велел отправиться за новой вазой вместе с Элиф, то ей и в голову не пришло поступить иначе.
Теперь Элиф должна была придумать что-то такое, чтобы они появились в лавке дяди Али ближе к вечеру, когда Мехмет придёт туда после работы. Лучше всего было сослаться на домашнее задание, которое нужно сделать сразу, а потом с лёгким сердцем идти по делам. Кто знает, сколько времени им понадобится, чтобы выбрать подходящую вазу?
Мать немного удивила рассудительность дочери и внезапно появившееся у той рвение к учебе. Обычно ей приходится долго уговаривать Элиф сесть за уроки. На предложение дочери она улыбнулась и одобрительно покачала головой – растёт Элиф, становится серьёзной и ответственной. Как не порадоваться таким переменам!
Элиф наугад открыла учебник и застыла над первой попавшейся ей страницей, размышляя о предстоящей встрече с Мехметом в лавке гончара.
Что она скажет ему? К чему, собственно, приведут все её усилия и хитроумные замыслы? Неужели все это только ради того, чтобы лишний раз увидеть Мехмета? Да, да, да, и ещё раз, да! Это счастье быть с ним рядом, когда можно посмотреть в его глаза: чёрные, как спелая слива в сентябре. И сердце в груди Элиф тут же забьётся, как птица в клетке, и волна щемящей нежности накроет её. Разве может такое волнение приключится с ней в ту долю секунды, когда Мехмет на мгновение появится под старым платаном и быстро пройдёт мимо неё, возвращаясь домой, уставший и занятый своими мыслями? Может! Но разве сможет он заметить её трепет и горящий взор?
А что скажет ему Элиф? И сможет ли она хоть словом обмолвиться с ним в лавке? Возможно, пока мать будет обсуждать с дядей Али достоинства каждой вазы, она и сумеет перекинуться парой слов с Мехметом или просто посмотреть на него чуть дольше обычного. Это ли не счастье!
Пока Элиф в предчувствии долгожданной встречи мечтала за открытым, но так и не пригодившимся ей учебником, мать закончила уборку дома и заварила чай, чтобы после чаепития вместе с Элиф отправиться за вазой.
– Али-бей, мир вашему дому! – войдя в лавку, поприветствовала Небахат вышедшего им навстречу старого мастера.
