– Как такое возможно? – спрашиваю я Ноа.
Он пожимает плечами. Видимо, мне не стоит этого знать. Главное, я смогу наблюдать за детьми.
– А мои книги? – вдруг осеняет меня. – Я хочу знать, что их покупают. Кроме того, я бы хотела продолжать писать рассказы о Мисс Смузи. Когда я не пишу, мне плохо. Понимаешь?
Я смотрю на Ноа, и мой взгляд призывает его проникнуться ко мне пониманием и сочувствием. Каждый день я должна писать хотя бы пару страниц. Я пишу всегда и при любых обстоятельствах: когда в мире творится полная неразбериха, зимой, летом, в часы отчаяния и даже в отпуске.
– Ты можешь писать на ноутбуке, – спокойно отвечает мне Ноа. – Все твои файлы будут сохраняться в облако. Если ты вернешься к жизни, то сможешь найти их на своем земном ноутбуке.
Если я вернусь к жизни? Значит, есть вероятность, что этого не случится? Интересно, что плохого я сделала? И почему застряла между Небом и Землей? Я никогда не вела чересчур праведный образ жизни, но и грешницей меня назвать нельзя. Я не курила, пила только вино, максимум два-три бокала и те по праздникам, не ругалась матом, заботилась о детях, старалась побороть ненависть к матери, одно время, когда наша с Илаем жизнь была полной чашей, даже занималась благотворительностью! Не думаю, что с моим моральным обликом все так сложно, что меня нужно держать здесь десять лет – как несчастного Ноа. Я бы не хотела стать похожей на него. Судя по его равнодушному взгляду, у него совсем на осталось эмоций. А может, он просто вынужден сохранять спокойствие рядом со мной? Все-таки я здесь впервые. Если он будет нервничать, его состояние передастся мне и я, наверняка, натворю глупостей.
– Знаешь, я думаю, на сегодня достаточно новой информации, – говорю я и мой взгляд снова начинает блуждать по кухне.
Интересно, где здесь ближайший магазин? Впрочем, зачем мне питаться, если я все равно не чувствую вкусов?
– Ты можешь брать еду на центральном рынке, – вдруг говорит Ноа, словно прочитав мои мысли, и его лицо расплывается в блаженной улыбке. – Там есть все, – продолжает он, – от молока и хлеба до морепродуктов и сладостей. Я хожу туда каждый день. Кстати, мой тебе совет: есть как можно больше изысканной еды – такой, которую ты не пробовала, живя на Земле. Так ты быстрее снова научишься воспринимать еду на вкус.
Я неуверенно киваю. Надо будет попробовать. В конце концов, здесь у меня будет полно свободного времени. Мне не нужно будет отвозить детей в школу, убираться, стирать, ездить по магазинам, спорить с Илаем, выходить на связь с Полом, когда его в очередной раз осенит новая гениальная идея. Я смогу посвятить себя писательству, готовке и расслаблению. И хотя мне безумно жаль, что я оказалась вдали от дома и детей, в каком-то смысле отдых между двумя мирами может пойти мне на пользу.
– А могу ли я посмотреть сцену из жизни моих близких прямо сейчас? – спрашиваю я Ноа и смущенно отвожу взгляд.
Наверное, просмотр жизни на земле происходит по строгому расписанию. Но я понимаю, что если не увижу кого-то из близких прямо сейчас, то просто сойду с ума.
Ноа пожимает плечами. Затем взмахивает рукой, и на экране ноутбука появляются десятки видеофайлов. Ноа нажимает на тот, что находится в верхнем левом углу. Начинается воспроизведение. Я вижу Дороти и Барни, сидящих в неизвестной мне комнате, Илая и… проклятую Нэнси. Черт. За ней наблюдать я вовсе не планировала. Мне плевать, что происходит в ее жизни – даже если она находится рядом с моими детьми, что само по себе недопустимо. Дороти и Барни выглядят напуганными. Если бы я только могла сказать им, что со мной все хорошо и что совсем скоро я планирую вернуться домой. Илай смотрит на них с беспокойством в глазах. Видимо, он не знает, как сообщить им, что я нахожусь в коме. Проклятая Нэнси делает вид, будто расстроена. Но в глубине души она безумно рада, что я временно исчезла из ее жизни, я уверена. Такие, как Нэнси, неспособны ни на сочувствие, ни на настоящую любовь. Наверняка, она готова танцевать от счастья, но боится, что если даст волю своим истинным эмоциям, Илай ее не поймет. Все же он немного расстроен. Я это вижу.
