Глава 4. Разоблачения
Очнувшись, Мик попытался перевернуться на бок, однако это ему не удалось – он не смог даже пошевелиться. Он облизал пересохшие губы и открыл глаза. Никки стояла у окна, спиной к нему. В правой руке она держала кожаный кожух. Мик скосил глаза вниз и обнаружил себя полностью раздетым, лежащим на полу, застланным полиэтиленом в цветочек. Мик предположил, что это занавеска из ванной. Его руки и ноги были закованы в наручники, от которых к углам комнаты тянулись толстые веревки, привязанные к вбитым прямо в пол железным крюкам. Мик попытался согнуть ноги и руки, но у него ничего не получилось – веревки были натянуты, как струна.
– Несколько лет назад – я тогда была еще совсем юной, подростком – в точно таком же положении оказалась и я, – сказала Никки, повернувшись к Мику. – Только вокруг меня были пять здоровых пьяных мужиков, туристов. Каждый из них сделал со мной все, на что был способен. А потом… они меня задушили.
– Задушили? – переспросил Мик, еще раз облизнув губы. – Послушай, Никки, что происходит? Что это за игры? Мне все это не по душе…
– Помолчи, Мик! После того как они меня задушили, они увезли меня в горы и бросили в ущелье. Однако чудеса иногда случаются – как видишь, я выжила. Мне повезло… – Никки усмехнулась. – Повезло… Так вот, мне повезло, что они были пьяны. И еще… я очень хотела жить. Я притворилась мертвой, подолгу не дышала, не кричала от боли… В общем, я выжила. Теперь я отвечу на твой вопрос. Тот вопрос, который ты задал мне вчера вечером – почему на моей шее тату в виде истребителя.
– Можешь не отвечать, мне уже и так все ясно – ты истребляешь всех туристов, которые осмелятся за тобой приударить, – обреченно прикрыл глаза Мик. – Только я-то здесь при чем? У меня и в мыслях не было…
– Не надо, Мик! Не надо. Тебе не идет юлить и выкручиваться. Останься в моей памяти классным парнем. Если честно, ты первый, к кому у меня возникла какая-то симпатия, – сказала Никки, опустившись перед Миком на колени и положив перед собой кожух.
– Я не хочу оставаться в твоей или в чьей-то другой памяти! Я хочу просто остаться в живых! Отпусти меня, я богатый, очень богатый человек, я дам тебе столько денег, что тебе и снилось! – закричал Мик.
– Примерно так же кричала и я, – сказала Никки, разворачивая кожух, в котором что-то позвякивало. – Но мои насильники мне не поверили. Только посмеялись надо мной. Вот и я не верю тебе, Мик. Ты не похож на очень богатого человека. Ты похож на менеджера средней руки, которому вдруг повезло и он заработал чуть больше, чем обычно. И которому из-за этого слегка снесло крышу. Ты бы видел себя вчера вечером с этой своей пачкой денег, которую ты демонстрировал мне при любой возможности.
– Да поверь же мне, не менеджер я никакой, я… Вот же черт, нельзя мне говорить, кто я такой, просто поверь, я озолочу тебя, если отпустишь. Уже сегодня ты станешь на несколько десятков миллионов богаче. Ты же сама сказала, что впервые почувствовала симпатию к своей жертве!
– И что?
– Ведь это твоя интуиция подсказывает тебе – оставь меня в живых.
Никки промолчала. Развернув кожух, она вынула из него короткий изогнутый нож, следом тесак, которым рубят мясо, и кусок толстой гибкой проволоки с двумя ручками.
– Не помогают тебе пока твои уговоры и доводы. Не внушаешь доверия, так сказать. Ты похож на обычного туриста, выдающего себя за миллионера, чтобы произвести впечатление на местных дурочек. Поверь, таких «миллионеров» наш курортный город ежегодно видит тысячами. Давай поступим так: ты говоришь, где лежат твои деньги, я еду туда, проверяю и, если ты не врешь, дарю тебе жизнь.
