Короткие юбки и блузы со смелым вырезом давали возможность присутствующим по-достоинству оценить прелести девушек. Степан крякнул, с довольством и озорством потирая усы. Несмотря на свои пятьдесят четыре года чувствовал себя по-юношески молодым.
Шестое лето пошло, как схоронил он жену Настасью. А уж как любила его и… ревновала тож! Оставаясь верным памяти её, второй раз не женился. Но по девкам да по чужим жонкам нет-нет да и похаживал. Наверное, в деда пошёл, в Ондрея. Тот, сколь помнится, до женского полу дюже ярови́т был. Вот и Степан тоже своего не упустит. Недаром товарищи прозвали его «Шалый – ходок по бабам бывалый».
– Что, хороши девахи-то? – хитро подмигнув, спросил у Степана вощи́нник>64 Кондрат, дородный мужчина с ямочками на пухлых розовых щеках.
– А ничего, хотя наши-то, новгородские, стройней и те́льней будут!
– Ну и с этими уряди́ться можно, – откликнулся седой как лунь>65 лодейный староста Павли́ний. – Я, бывалоча, и с троимя́ управлялси.
– Вот жеребец, ему об домови́не>66 мыслить надо, а он всё туда же! Силён однако ж!
– Да и ты не промах, – ткнул в бок Кондрата Власт. – Ко вдовице-то Перфильевой, как ночь, так наведываешься!
– Дак в чужую бабу чёрт мёду положил!..
Дружный мужской хохот потряс стены трактира. Немецкие купцы за соседним столом обернулись и о чём-то зашептались между собой.
Выпили по второй, и по третьей. Сразу живее пошёл душевный разговор о торговых и житьи́х делах.
В самый разгар весёлого бражничанья Кирилл, попрощавшись с купцами, вышел из трактира.
– Никак занеду́жил сынок-то? – спросил Шалого Хорнер.
– Тут другое: пиво не пиво и мёд не хвала, а всему голова, что любовь дорога. Наверное, к дочке твоей, Ханс, пошёл свидаться. Их дело молодое.
– Видно, по́ сердцу пришлась. Ну, что ж, коли так – отдам за него Сабину.
– Гобино́>67 и гри́вны>68 у него есть. Остальное наживут. Кирилл летами молод, но в делах разбирается изрядно. Так что с доста́тком всегда будут.
– Вот только разной они веры. А попам это не нравится.
– Да, попам не нравится. Но мы-то с тобой, Ханс, знаем: Бог един и вездесущ. Хотя каждый народ его по-своему зовёт. А с епископом договоримся. Перекрестит Сабину в православие – и вся недолга́>69.
– Быть посему!..
Хмельные голоса за соседним столом становились всё громче. Знатно подгуляли немецкие купцы – выпит был уже не один бочонок пива и густой мальва́зии. Степан, сидевший к немцам ближе всех, невольно прислушался к их разговору.
– Скоро обо́дритским>70 и лю́тичским>71 не́христям конец! – прорычал густым басом огромного роста купчи́на, и стукнул оловянной кружкой по столу. – Герцог Генрих III Лев>72, маркграф Альбрехт I Медведь>73, датские конунги Ка́нут>74, Све́йн>75 и бургундцы идут на них. Сам папа Римский Евгений III благословил крестовый поход против язычников.
– Ну, а нам оно на́ руку. Заработаем немало, – довольно молвил, почёсывая пышную рыжую бороду, его сосед и добавил: – Кно́блаух, Фу́ггер и Та́леман уже пригнали в порт семьдесят ко́ггов>76 с оружием из Гамбурга и Бремена. Да наших двадцать сочти, и ещё пятьдесят обозов, что на подходе. Припасов и оружия хватит надолго. Здесь, в Любе́ке, велено ждать отряды воинов Христа. Они прибудут через пять дней. Граф А́дольф II Голшти́нский помогает нам. Вчера он сам был в гавани…
Речи купцов не на шутку встревожили Шалого. Страшная беда грозит обо́дритам, среди которых у него было немало друзей и знакомцев. Один из них – кузнец Му́жко, жил на самой окраине Любе́ка – в мы́зе
