Глава 3. Никло́т принимает решение
Получив тревожные вести от купцов и лазутчиков, Никло́т созвал Большой Совет. В тронном зале Великиградского дворца собрались старейшины ободритской земли. Просторное помещение украшали искусно вырезанные фигуры зверей. По стенам, раписанным сценами войны, жатвы и охоты, висели медвежьи шкуры и почётные бранные трофеи – длинные баварские мечи и мизереко́рдии>80, золочёные до́ньские>81 шлемы, панцири и кольчуги, боевые топоры, разноцветные щиты и самострелы. Пространство между ними занимали рога лосе́й и оленей, туров и кабанов.
Один за другим входили знатные ободритские мужи, умащивались на тяжелые скамьи вокруг гигантского стола. Не раз в этом зале решали они важные дела, совместно справляли праздники, а долгими зимними вечерами и в осеннюю непогодь пили мёды, слушая певцов и сказителей…
Никло́т за́нял место во главе стола. По правую руку от него расположился брат Любомир, сыновья Прибыслав и Вартислав, старейшины Ми́лидух, Вя́чко и У́до. По левую сели тысяцкие Де́рван с Лаври́той и прибы́вшие от гольза́тов>82 из Вагрии>83 Фе́ргот и Ма́ркрад.
Никлот поднялся с трона и окинул взором собавшихся.
– Донесли мне верные люди – Генрих Лев, Ка́нут и Свейн идут на нас. Сто тысяч конной рати скоро будут здесь. Из Гамбурга и Бремена тайно прибыли караваны лодей с оружием и припасами. Адольф II, граф Голштинский, недавний наш союзник, нарушил слово – позволил им стать в Любе́ке у дальних вы́молов>84. Оттуда намечает враг доставлять всё на потребу ратникам и лошадям.
Никлот задумался, а затем продолжил:
– Беда грозит не только нам. Другое войско под началом Адальберта Медведя Аска́ния готово обрушиться на братьев наших лю́тичей и Поморье. Сам папа Римский Евгений III призвал во что бы то ни стало на этот раз стереть с лица земли или веру нашу, или род славянский. Что мыслите, отцы?
Первым взял слово Ми́лидух.
– Ждать, когда враг придёт и разорит землю нашу, нельзя. Надо опередить звериную свору! Закопаем добро, уведём в леса и укреплённые гра́ды людей и скот. Дома и постройки сожжём, дабы не оставить воинам Христовым ни одного человека, ни одного куска хлеба, ни клочка сена. На голодное брюхо не очень-то повоюют!
– Княже! – младший сын Никлота Ва́ртислав нетерпеливо вскочил со скамьи. – Вели разгромить Любе́к! Раздавив осиное гнездо, мы обезопасим себя с Запада.
– Ва́грию надо сжечь! – подхватили в один голос Фе́ргот и Ма́ркрад. – Совсем не стало нам житья от иноземцев. Об этом просит тебя народ гольза́тский. Опустошив Любе́к и поселения саксов и колонистов на вагрской земле, вырвешь почву из-под ног крестоносцев. Немало потратят они времени, чтобы возместить военные припасы.
– Верно, – откликнулся молчавший до поры У́до, – но вы забыли, что флот Ка́нута и Све́йна господствует на море. Они наладят подвоз припасов. Помешать же до́ньскому флоту могут лишь братья наши руя́не>85. Князья Те́тислав, Буту́й, Я́ромир и Ра́це помогут нам. Пока не поздно, шли в Арко́ну>86 гонца, княже! И к лютичам тож…
…Пока говорили старейшины, Никло́т обдумывал план дальнейших действий. Враг силён и коварен. Не так-то просто будет его одолеть. Особенно герцога Саксонии Генриха III Льва из рода Ве́льфов. Никлот хорошо его знал. Генрих молодой, да ранний. И в свои восемнадцать лет, наверное, даже во сне видит себя завоевателем и покорителем земли славянской. Для достижения заветной цели – создания обширного княжества, которое послужило бы основой преобладания рода Вельфов в Германии он пойдёт на всё. И, конечно же, постарается это сделать быстрее своего двоюродного дяди А́дальберта Медведя из дома Аска́ниев, которого ненавидел и с которым вёл упорную борьбу за Саксонию ещё отец Генриха Льва – Генрих Х
