– Ну, спасибо, – пыхчу возмущённо.
– А разве я не прав? – снова оказывается рядом, чтобы наглядно продемонстрировать, что я ему едва до плеча достаю.
– Вы просто много растишки ели, – пытаюсь пошутить, но выходит криво.
– Поверь, в моём детстве ещё никакой растишки не было, – хмыкает и помогает мне включить плиту.
– А говорили, что не старый… – сама не понимаю, зачем провоцирую мужчину.
– А ты язва, – игриво цокает майор. – Такая тихая была, чувствую, выздоровеешь, ещё дашь мне жару, – рассуждает.
– Вот будет вам мотивация быстрее преступников ловить, чтобы от меня избавиться скорее, – машинально касаюсь рукой волос и понимаю, что они у меня не собраны со вчерашнего дня, как доктор рану обрабатывала.
– Опять выкаешь? – журит меня мужчина.
С интересом наблюдает за моими действиями, в глазах читается непонимание.
Ещё бы! Я бросила взбивать яйца и принялась волосы в узел завязывать. Правда, обычно они у меня долго в таком состоянии не задерживаются, потому что гладкие и очень тяжёлые.
– Это такой рецепт? Ведьминские штучки? – изгибает дугой одну бровь.
– У вас… – запинаюсь под вспыхнувшим взглядом мужчины. – У тебя есть резинка для волос?
Покровский сначала зависает на несколько секунд, а потом вдруг отвечает, нахмурившись:
– По мне похоже, чтобы мне были нужны резинки для волос?
Словно подчиняясь властному приказу, перевожу взгляд на волосы мужчины. Чёрные густые короткие пряди торчат в разные стороны после душа, и мне почему-то хочется протянуть руку и пригладить непослушные локоны.
Давлю в себе неуместный порыв и отвожу взгляд.
Да уж…
Нельзя так реагировать ни в коем случае, но у меня в голове явно какой-то сбой из-за травмы, так и тянет совершить какой-нибудь необдуманный поступок.
Я ведь даже утром, когда сбежать собралась, не подумала толком, как это сделаю, куда пойду, да элементарно, как сама дверь открою.
Вот и сейчас лезет в голову всякая чушь, хорошо хоть майор не умеет читать мысли, а то подумал бы обо мне много нехорошего.
– Нет, не похоже, чтобы тебе нужна была резинка для волос, – отвечаю, прогнав наваждение. – Просто я утром, когда одевалась, своей не нашла. Наверное, она в крови перемазалась, и ты её выбросил.
– Не совсем так. Катюха её разрезала, когда рану обрабатывала, чтобы волосы тебе не повыдирать, разматывая ту хрень разноцветную.
– Понятно, – поджимаю губы.
Тянусь за лопаткой и замечаю в прозрачной стеклянной баночке рядом китайские палочки для суши.
Идеально!
Собираю волосы в пучок повыше и фиксирую с помощью палочек аккуратно, чтобы не задеть рану.
Спустя десять минут у меня уже всё готово.
– Оу, ты прямо фея! – одобрительно цокает майор, когда я расставляю тарелки с дымящимся омлетом.
Сам он занимается приготовлением кофе. То есть, загружает капсулы в кофемашину и меняет чашки.
– Скажешь тоже, – смущённо улыбаюсь. – А ты не оденешься разве? – задаю давно мучавший меня вопрос.
– Тебя смущает мой внешний вид? – майор складывает руки на широкой груди и смотрит на меня с вызовом. – Почему тебе можно, а мне нет? – выдаёт вдруг, вгоняя меня в ступор.
– Что значит, мне можно? – сглатываю из-за неожиданно возникшей во рту сухости.
Судорожно пытаюсь понять, что мужчина имеет в виду, но помогать мне майор не спешит. Смотрит насмешливо, отодвигает стул и садится. Закидывает в рот кусочек омлета и с аппетитом его проглатывает, практически не жуя.
Похоже, отвечать на мой вопрос Покровский не собирается.
