Под знаком Голгофы - страница 2

Если мы честно посмотрим на свою христианскую жизнь, то, вероятно, увидим, как много этой самости в каждом из нас. Слишком часто именно «я», наша самость, пытается жить христианской жизнью (сам факт, что мы употребляем слово «пытается», указывает на то, что ответственность лежит на «я»). Именно «я» берется участвовать в христианской работе. Именно «я» раздражается, завидует, обижается, критикует и терзается. Именно «я» безжалостно и непримиримо в отношениях с окружающими. Именно «я» нерешительно, скованно и необщительно. Неудивительно, что мы нуждаемся в усмирении. Пока нами управляет наша самость, Бог ничего не может с нами поделать, ибо плод Духа (см.: Гал. 5), которым Бог жаждет наделить нас, являет собой полную противоположность духу упрямства и непокорности внутри нас и требует в качестве предварительного условия, чтобы «я» было сломлено.

Сокрушение самости – это и Божье, и наше дело. Бог оказывает на нас воздействие, но выбор за нами. Если в поисках общения с Богом мы действительно готовы признать свою вину, Он укажет на проявления нашего высокомерного «я», которые причиняют Ему боль. В такую минуту мы можем либо заупрямиться и отказаться от покаяния, либо склонить голову и сказать: «Да, Господь». Сокрушенность в повседневной жизни – это просто смиренное согласие с Божьим обвинением. Поскольку состояние греховности постоянно, то мы должны постоянно сокрушаться. Когда мы увидим, что для этого придется поступиться своими эгоистичными интересами и обязательно пойти на признания и примирения, мы поймем, как дорого это стоит.

По этой причине мы едва ли сокрушимся гделибо, кроме как у креста Иисуса. Готовность Иисуса претерпеть унижение и страдания ради нас – это неопровержимый довод в пользу того, что мы тоже должны унизить себя. Мы видим Того, Кто, «будучи образом Божиим», не считает Свое равенство Богу неким выигрышным обстоятельством, за которое надо крепко держаться, но отказывается от него ради нас, принимая образ раба – раба Божьего и раба человеческого. Мы видим Того, Кто готов не иметь никаких прав, никакого жилища и никакой собственности; Кто готов перенести оскорбления и не отвечать на них тем же; Кто готов позволить людям растоптать Себя, не оказывая сопротивления и не защищаясь. Но важнее всего увидеть, как Он унижен, когда покорно идет на Голгофу, чтобы превратиться в козла отпущения и взять на себя человеческие грехи. В пророческом псалме Он говорит: «Я же червь, а не человек» (Пс. 21:7). Те, кто бывал в тропиках, рассказывают, что змея и червь ведут себя совершенно поразному, когда им угрожает опасность. Змея поднимает голову, шипит и старается нанести ответный удар – вот точное изображение самости. А червь не оказывает никакого сопротивления и позволяет делать с собой все, что угодно, – отшвырнуть в сторону или раздавить каблуком; вот символ истинной покорности. Таким согласился стать ради нас Иисус – червем, а не человеком. Он пошел на это, потому что понимал, что нам тоже предстоит превратиться в червей, лишиться за свои грехи всех прав, кроме права на ад. Ныне Он призывает нас занять свое законное место – место червя – ради Него и с Ним. Вся Нагорная проповедь с ее учением о смирении, любви к врагам и уступчивости исходит из того, что это и есть наша позиция. Но заставить нас покориться может только осознание той любви, Которая согласилась претерпеть унижение ради нас.