А он еле нашёл в себе силы кивнуть в ответ. Неуправляемая вибрация началась в коленях, тряска охватила всё тело, достигла лица. Глаз задёргался от сильнейшего тика, и Грине казалось, что все это видят. Неужели он боится? Чего?! Огня? Публики? Да нет же, нисколько не боится! Тогда что с ним? Ведь что-то явно происходит, над чем он не властен, что-то ужасное случилось с его телом, и сейчас он, возможно, упадёт без чувств.
Превозмогая панику, на ватных ногах, Гриня двинулся в подсобку, где хранился реквизит, подошёл к ящику, открыл крышку и стал вытаскивать детали костюма, неловко соединяя их между собой. Разрисованная голова дракона уставилась пустыми глазницами. Он надел её и приладил за спину складную конструкцию, которая повисла наподобие огромного капюшона. И в ту же секунду дрожь прекратилась, наступил покой. В теле возникла невесомость, глаз ловил малейшие движения, слух обострился, одновременно улавливая гул улицы и перешёптывания за столиками в ресторане.
Что-то мелькнуло сбоку, Гриня резко дёрнулся и оказался прямо посреди двора, как будто перелетел сквозь стену. Чувствуя нехватку воздуха, судорожно вдохнул и сразу понял, что всё идёт как надо, как он задумал. Толпа умолкла и с напряжённым вниманием следила за тем, как поднимается бугристая голова, обводит всех невидящим взглядом и вдруг парусом выбрасывает вверх острозубый гигантский гребень. Тут же забили барабаны, ритмичный, лязгающий звук нарастал и перешёл в грохот, будто во двор въезжали танки.
Раскачиваясь, Гриня сделал шаг на трёхпалых ногах, из пасти вырвалось непроизвольное рычание, усиленное прикреплённым к маске микрофоном. Люди шарахнулись в стороны, вокруг мелькали испуганные лица, и это разозлило Дракона. Пот лил со лба, резко защипало в глазах, и в ту же минуту он почувствовал сильный жар. Кровь прилила к лицу, уши заложило, и он отчётливо слышал удары мерно работающего сердца. Со всех сторон надвигались стены, из оконных бойниц торчали любопытные головы, они назойливо колыхались на тонких шеях, с губ слетала пена, глаза горели красными углями. Дракона захлестнула горячая волна ненависти, захотелось смахнуть этих людишек и катать по тесной площадке двора.
Чувствуя, что окружён и не в силах более сдерживаться, он издал оглушительный рёв. В окне второго этажа раздался визг, но никто не глянул наверх, все ошарашено следили за движениями Дракона. Он раскачивался, широко расставив лапы и опираясь на хвост, на мгновение застыл и притих, но уже в следующую секунду размахивал зажжённым факелом. Послышался шорох кастаньет – от поворота головы завибрировали зеркальные пластины гребня – и сразу по стенам двора заплясали режущие вспышки. Пламя отразилось в чешуйчатом, переливающемся теле, казалось, сам Дракон горит.
Перепуганные зрители спрятались за стенами ресторана, наблюдая происходящее из окон. Зато с улицы повалил народ, толпа зевак всё росла, напирая на хилые дорожные барьеры, ограждающие пятачок импровизированной сцены. Охранники переговаривались по рации, требуя подмоги, их искажённые динамиками голоса, напоминающие лай собак, перекидывались эхом тесного двора.
В груди Дракона нарастало беспокойство. Надо было что-то срочно предпринять, сбить планы преследователей, раскидать глупую и наглую толпу и вырваться на свободу. Да, да, вырваться! Вдруг за спиной женский голос тихо произнёс: «Так выполни свой долг – и будешь свободен». Он рывком обернулся – всё та же безликая орущая толпа. И тогда Гриня набрал в лёгкие побольше воздуха, мерцающим сознанием отмечая бесконечность вдоха, оттолкнулся, сделал в прыжке боковое сальто и одновременно дунул на горящий факел. Воздух закрутился огненным кольцом, обжигая глаза, подчистую выжигая брови. Публика охнула, послышались испуганные и восхищённые крики.
