– Вы опрашивали свидетелей?
– Да. Беседовал с той дамой и с двумя дворниками. Уборщицу лестниц я не застал. Иных же свидетелей пока нет. Но, к сожалению, ничего сверх сказанного вам не узнал.
– Тогда, быть может, вам известно об орудиях убийства?
– Ничего, кроме того, что это в обоих случаях были ножи. Ну, или другие колющие или режущие орудия. Обе смерти наступили от ножевых ран и последующей кровопотери. Что это за орудия, были они оставлены на месте преступления, имеются ли на них отпечатки пальцев и чьи, если имеются – все это замалчивается под предлогом тайны следствия. Михаил, правда, говорил…
– Я знаю. Мне он тоже говорил про масонский кинжал. И я уверена, что именно им и убита его тетя.
– Не понял вашей уверенности.
– Это единственное, что может объяснить участие в деле жандармского корпуса. То есть не сам кинжал, а то, что Пискарев имел отношение к масонам или иному нелегальному тайному обществу. И то, что оба убийства пытаются объединить в одно преступление.
– А вы полагаете, что они не связаны?
– Полагаю. Иначе выйдет, что Михаил говорит неправду. Но тогда ему незачем было просить меня о помощи.
– Я и сам уверен, что нам с вами он рассказал только правду. И если на меня, будь все же иначе, он мог бы полагаться как на адвоката, то от вас ему может быть нужен лишь настоящий преступник. Или преступники. Но тем не менее я до конца не вижу логики в вашем утверждении, что преступления не связаны. Существует ведь и такой вариант, что преступник пожелал подставить Михаила и сделал все так, чтобы обвинение пало на него.
– Караулил всю ночь, пока тот уйдет от Пискарева, убил того и сумел обогнать его и убить тетю?
– Не передергивайте, сударыня! – строго заметил адвокат. – Убийства происходили в обратном порядке.
– Тогда еще хуже получается! – заявила я уверенно. – Преступник должен был знать, что Михаил находится у Пискарева и что он уйдет от него в определенное время, о чем он и сам не знал. Он же мог, к примеру, остаться ночевать. Если задачу выследить некая таинственная организация могла решить, то вычислить поступки Михаила было весьма трудно.
– Положим, что они следили. Положим, что после убийства тети они решили просто явиться к Пискареву, оглушить Михаила, инсценировав его драку с приятелем, а его друга убить! Но Михаил вовремя ушел, и получилось даже лучше для них.
– Вы так сильно верите во всемогущество масонов?
– Кхм… то, что я о них слышал, позволяет говорить не о всемогуществе, конечно, но о могуществе.
– Хорошо. Просчитайте все еще раз. И если сойдется, то мы с вами на самом деле имеем дело с могущественной и очень умелой организацией.
– Договорились, просчитаю.
Я собралась уходить, Осип Иванович помог мне одеться и, уже открывая дверь, не удержался от вопроса:
– Михаил мне рассказал о ваших подвигах в Томске. Это правда?
– Что?
– Что вы сумели раскрыть два очень серьезных и, можно сказать, таинственных преступления? Или газеты сильно преувеличивали ваши заслуги?
– Честно сказать, нам, то есть мне и моему приятелю, очень и очень повезло. События сами нам помогали двигаться в нужном направлении, нужно было их лишь правильно оценить, сообразить, что они означают. Ну и поискать подтверждения своим выводам.
– То, что вы соображаете прекрасно, я уже убедился. Но позвольте спросить еще об одном? – Осип Иванович чуть закусил губы, пряча улыбку.
– Спрашивайте.
