– Я вам этого не говорил. Надо еще подумать, обсудить на планерке, выслушать мнение членов редколлегии, нельзя рубить с плеча, – наставлял Лазарь Яковлевич. – Такие статьи с кондачка не печатают. Следует все взвесить, рассчитать, предусмотреть контрмеры…
По интонации, с которой были произнесены эти наставления, я понял, что статью он печатать не намерен, тем более, что в редколлегии состояли его поклонники. Слишком упорно, используя протеже и интриги, он рвался в редакторское кресло, чтобы так легко с ним расстаться. Сейчас оттягивает время.
–Лазарь Яковлевич, я хотел бы внести поправку в статью, смягчить некоторые умозаключения, сместить акценты, – пошел на хитрость, надеясь таким способом выудить материал.
Лубок напрягся, потом засуетился, стал перебирать случайные бумаги на столе, и я понял, что в данный момент моей статьи у него нет.
– Утонул в бумагах. Целый день, как белка в колесе. Столько папок, не помню, куда положил? – неуклюже оправдывался он. – Может домой взял, чтобы в спокойной обстановке внимательно изучить и выявить слабые места. Понимаешь, ухо надо востро держать, все предусмотреть, чтоб потом не пришлось с досады локти кусать и голову пеплом посыпать. Слово, и особенно, печатное, не воробей.
Я и прежде замечал, что мои критические с политической окраской статьи стали где-то оседать. Думал, случайность, а потом возникли сомнения. Уж не в досье ли? В случае изменения политической ситуации можно пустить в ход в качестве компромата.
– Не утруждайте себя, – глядя на суетливые пальцы, перебиравшие кипы бумаг, пожалел я редактора. – У меня сохранилась рукопись статьи. Теперь сам решу, где и когда ее опубликовать.
– Смотри, не наломай дров, – предостерег он меня с заметным вздохом облегчения. – Жаль, что мы не поняли друг друга, не нашли общего языка. Трудно так работать, когда один в лес, а другой по дрова.
–Да, нелегко, когда вместо дров горят рукописи, – упрекнул я, направляясь через просторный кабинет к выходу. Эх, Лубок-голубок, мелкая твоя душонка, прячешь острые статьи под сукно, живешь в постоянном страхе, как бы чего не вышло.
Пока шел, чувствовал спиной долгий осуждающий и лукавый взгляд редактора. Для него мое решение означало: гора с плеч. Теперь он даже косвенно, не отвечал за мои действия и, тем паче за содержание статьи.
4. Попытка контакта
"Факты и доказательства ему подавай",– вернувшись в свой кабинет, я вновь и вновь вспоминал менторские наставления редактора. Наверняка он догадывается, что кроме самой статьи и ссылок на цифры, у меня есть копии документов, из которых эти цифры взяты. Не исключено, что он задался целью выведать, какими доказательствами я располагаю, кто мне их предоставил. Конечно, они ему нужны не для того, чтобы подстраховаться на случай публикации, а чтоб убедиться, насколько серьезны мои намерения и есть ли в запасе сильные козыри. Как бы он поступил, получи от меня фотокопии подлинных документов? Сообщил бы о них по инстанции Оресту Адамовичу? Об этом можно, обдумывая разные версии,только предполагать.
Не исключал и такой вариант. Ждал от Анчалова телефонного звонка, чтобы договориться о встрече. Вызывало беспокойство и долгое молчание неизвестного субъекта, говорившего со мной ночью по телефону. Когда он намерен встретиться со мной и каким образом? Осторожен и предусмотрителен. Подстраховался на тот случай, если я сообщу в полицию или прокуратуру.
