Под знаком тигра - страница 11

Тигр, лёжа на боку, по очереди вытягивает лапы. Лапы, подрагивая, тянутся достать что-то недосягаемое, словно вслепую шарят, ощупывая границу снега и воздуха, неожиданно распускаясь когтистым цветком. Четыре цветка смерти. Так вот они какие – цветы смерти!

Вволю повытягивавшись, тигр садится, скучая, оглядывает и долго смотрит на сопку. Созерцает. Неужели и ему нравится пейзаж?

Вдруг он насторожился. Глядит прямо на склон сопки. Подавшись вперёд, слушает и слушает зимнюю картину. Морда словно приникла к источнику звука. А звук не слабеет. Он все сильнее льёт. Его струя всё шире, и тигр к ней приникает всё глубже.

Что там может быть? Тигр резко привстал, напрягся. Медленно сел опять. Хвост забеспокоился, засуетился вокруг полосатой спины. Неожиданно передние лапы подломились, тигр пригнулся и сжался. Увидел!

Что же он увидел? Вглядываюсь в склон и замечаю среди зарослей темный промельк. Потом ещё один. Потом ещё. Разного размера. Кабаны!

Неторопливо, останавливаясь и прислушиваясь, впереди табуна идет крупная свинья. За ней подсвинки, поросята. Все настороженные, внимательные. Кто-то их спугнул с уютного солнцепека, где в мелком дубняке и орешнике они лежат весь день. Но почему они не бегут? Обычно кабаны быстро перебегают на другую сопку, в другие заросли. Неужели пересекли тигриные следы трехдневной давности и так сразу насторожились?

Неужели тигр не пойдет за ними?!

Никакой реакции! Смотрит на кабанов и даже с места не сдвинулся! Один за другим кабаны уходят…

Надежда на спасение, так ярко вспыхнувшая, потухла. Слезы отчаяния затуманили взгляд. Комок обиды застрял в горле и никак не проглатывается.

Тигр всё сидит. Уши скучающе вертятся в разные стороны. Зевнув, изогнул шею и стал лизать несмываемые полосы на груди, словно выглаживая, вылепливая, ваяя душу, владычествующую над Тайгой, над Землей, над Временем…

– М-да… Поросёнок меня спас. Больной, хромой поросёнок. Отстал от табуна и прыгал на трёх ногах, изо всех сил пытаясь догнать сородичей… Попрыгает и встанет, отдыхает, попрыгает и встанет… Вот тут-то тигр и не выдержал. Пошёл к нему наперерез. Даже ни разу не оглянулся, словно и не было трехсуточной осады.

А я выждал время и – бегом в зимовье. Но бежать не смог! Ноги свело от долгого сидения. Так на полусогнутых и доплелся. 20 метров за 20 секунд.

А ты спрашиваешь: «Почему седой?» Вот он какой – тигр.

– А скажи-ка ты мне, уважаемый: почему меня тигр не трогает? Каждый год с ним встречаюсь. Бывает, метров с пяти друг другу в глаза смотрим, а не трогает. Что это? Мистика? Да мне уже скоро семьдесят. Всю жизнь в тайге. Всю жизнь в Охоте. А в тайге, сам знаешь: чего только не происходит. Всего насмотрелся. В Бога не верю. Верю в Природу, в Тайгу – всё от Неё, всё по Её законам. А тигр у нас – высший судья. Некоторых наказывает. Некоторым на глаза показывается. А некоторые всю жизнь его увидеть мечтают, но не могут. Меня же тигр от себя далеко не отпускает, всё о себе напоминает. Уже лет тридцать. Каждый год. То тигрята, то Матка, то сам Хозяин. Говорю же – года не было, чтобы не встретился хотя бы с одним.

– Не трогает, потому что глаза у тебя добрые и спокойные. Видит тигр по твоим глазам, что не хищник ты и не добыча, – потому и не трогает. Если б взгляд у тебя был трусливый или наглый – был бы ты наказан. Ей-богу.

С. Я. Леонову посвящается