– Будешь и дальше такими глазами смотреть на миссис Сазерленд… Да-да, как сейчас! – всё-таки не сдержала себя Сесили, – и не только Элис перестанет с тобой общаться.
Михаэль заметно изменился в лице, а она прикусила язык. Ну вот: сейчас ей снова за всех достанется!
– Нам обязательно обсуждать это здесь? – спросил он сурово, играя желваками на скулах, и сжал, и разжал кулак. – Мои сердечные дела вас не касаются.
«Пожалуйста! – подумала Сесили, скрестила на груди руки и отвернулась. – Ещё немного, и показала бы тебе язык».
И хотя оба пристыженно замолкли и недовольно косились друг на друга, Михаэль почти физически ощущал отчуждённость мисс Вудсток, и на душе у него стало гадко. Ему следовало стыдиться своей любви? Разве это ощущение, дарившее крылья за спиной, захватывавшее дыхание, не одно из самых прекрасных чувств на свете, и почему он должен выбирать между ней и дружбой? Разве это справедливо? Будто неразумный ребёнок, везде ступавший за матерью, он нашёл глазами в толпе Полину, и её образ – голубое платье с белым узором, красная помада, ухоженные светлые локоны, волнами рассыпавшиеся по плечам, – переполнил его сердце до краёв. Почему он до сих пор не вернулся в Германию, почему ещё сегодня днём по привычке перебирал бумажки в «Джудис и Ко», хотя это и не приносило ему никакого удовольствия?
Конечно, из-за неё.
На секунду Полина подняла взгляд с тарелок, с которых раздавала печенье гостям, сказала что-то Бенджамину, погладила его по голове, но, заметив Михаэля, приветливо улыбнулась ему и кивнула. Его сердце забилось сильнее, хотя он и понимал, что это был всего лишь жест вежливости, а о взаимности с её стороны не могло идти и речи. Пока что!.. Он ведь всегда добивался того, чего хотел. Медленно, но уверенно… Она хлопотала весь вечер вокруг Вудстоков, а он думал о ней всё это время. Мысли об Элис же, наоборот, гнал, опасаясь того, как неприятно от них становилось, и вновь возвращался к окрылявшему чувству.
– Она питается вниманием, будто граф Дракула кровью, – заключила Сесили перед тем, как покинуть его. – Думаешь, ей нужна твоя любовь? Глупыш! Ей нужно твоё восхищение. Она терпеть не может, когда кто-то остаётся к ней равнодушным. Особенно если это мужчина.
По телу как будто пропустили разряд тока, когда она удалилась к матери и сестре, гордо вскидывая подбородок. Элис всё-таки спустилась к гостям, и сердце Михаэля сжалось, когда он увидел её у лестницы. Он уже давно догадался о её влюблённости, но, несмотря на искреннюю братскую привязанность, что испытывал к ней сам, безгранично тяготился этим. Они не ссорились, но уже давно не разговаривали даже как друзья. И зачем только всё так усложнять? Всё равно, что подарить человеку вещицу, о которой тот даже не просил, а потом обижаться, что он её не принял!
Михаэлю было отвратительно. И не потому, что Элис плохо сегодня выглядела – он всегда считал мисс Вудсток миленькой, особенно когда она говорила про Брандо, и её глаза загорались восторгом, – но ещё и потому, что чувствовал себя безгранично перед ней виноватым.
«Перестань, Михаэль, это глупо! Ты ничего ей не должен. Сердцу не прикажешь. Ты не обязан любить ту, на которую тебе укажут».
И всё же червячок точил его, и даже когда Джереми Лоуренс вернулся в пансион, придерживая под обе руки большие пакеты…
– Что это за цвет лица, Элли?! – Миссис Вудсток так громко беспокоилась о самочувствии дочери у лестницы, что это слышал весь пансион, приложила ладонь к её лбу и зацокала языком. – Что случилось? Жара нет. Опять кошмары про леди Алисию?
