– Игорь! Игорь, открой! – долблю со всей силы по металлу, представляя одну картину страшнее другой.
Упал, ударился, лежит без сознания – самое вероятное. Только не это! Не переживу!
Судорожно вспоминаю номер МЧС. Пальцы дрожат, набирают не те цифры, в глазах пелена из слез. Только бы любимый был жив!
Игорь жив!
В этом я убеждаюсь, когда с той стороны проворачивается ключ и дверь открывается. Мой любимый муж цел и невредим, только в глазах недоумение и непонятная растерянность. Из одежды наспех натянутые спортивные брюки и тапки, волосы взъерошены.
– Господи, Игорь, как ты меня напугал! Я чуть МЧС не вызвала!
С невероятным облегчением кидаюсь ему на чуть влажную грудь. Обнимаю за талию, глажу ладонями мокрую спину, прижимаюсь залитым слезами лицом к его груди. Живой!
– Ты в душе был? Поэтому не слышал, да? А я дура, напридумывала себе бог весть что.
Меня все еще телепает от пережитой эмоциональной встряски. Наверное, это первые признаки перестройки гормонов. Сквозь слезы прорывается смех – накатывает отходняк. Вот это я нафантазировала!
– Котенок, ты почему так рано?
Мне кажется, в голосе мужа я слышу нервные нотки. Игорь гладит меня по спине поверх пуховика. Мы так и стоим на лестничной площадке с распахнутой настежь дверью.
– Неважно себя почувствовала, отпустили пораньше. Идем домой?
Хочу выпутаться из мужеских объятий, чтобы зайти в квартиру.
– Кать… – Игорь держит меня. – Сгоняй в магазин, а? Я хлеб съел, на ужин нет больше.
– Позже, милый. Устала очень.
– Ну Катя, – настойчиво повторяет муж.
Не понимаю, почему он не пускает меня внутрь. Всматриваюсь ему в глаза. Они у него серо-голубые, напоминают замерзший лед на озере.
Не может быть!
– Ты не один? – вдруг доходит до меня.
В голове генерируется неприятная картинка. Упорно отмахиваюсь от нее, не веря, даже в ее возможность.
– Не надо, Котенок, ну зачем? – морщится Игорь под моим не верящим в предательство взглядом, что только подтверждает мою догадку.
Отодвинув мужа в сторону, иду внутрь прямо в обуви.
В нашу спальню.
Наша кровать расправлена, наше постельное белье скомканное, на полу чужие капроновые чулки.
За дверью девушка с огненно–рыжими волосами тянет вниз по бедрам узкое красное платье. Щеки алые, глаза зеленые перепуганные. От белизны ее ляжек наступает временная слепота, словно я на галогеновый фонарь посмотрела.
Вот и все.
А Игорь говорил, что любит меня.
– Игорь, – оборачиваюсь к мужу. Голос срывается, – как ты мог?
– Ой, не начинай, а? Че такого–то? – морщась как от зубной боли, муж холодно цедит сквозь зубы.
Рыжая тенью проскальзывает позади меня, несется к входной двери, словно боится, что я выдергаю ее патлы. А мне даже смотреть на нее противно, не то что касаться. И воздухом дышать одним, и в одной квартире находиться.
Провожаем ее взглядами. Она, схватив с вешалки черную короткую шубку и сапоги (и как я сразу не заметила чужие вещи), босиком скрывается за дверью, оставив нас один на один.
– Че такого? – возвращаю Игорю его вопрос. – Че такого?! Ты мой муж! – с геометрической прогрессией на меня накатывает истерика. – Ты говорил что любишь! Детей хотел!
– И хочу. Только это, – поразительно равнодушно кивает на закрытую дверь, – ничего не значит.
– Супер, Игорь! Ты даже не пытаешься оправдаться! Для тебя это так естественно? С ней, – взмахиваю рукой в сторону закрытой двери, – со мной, наверняка еще с кем–то? Я права?
