– Скажи мне, кто мой отец? Где он? – Алёна сглотнула подступающие слезы. Она не была плакса, даже не сможет вспомнить, когда плакала последний раз. Но то, что ей выпало сегодня, то, что происходит сейчас, выбило почву из-под ног, заставляя осесть на сломанный, еле живой стул.
– Скажи, где мне его искать? – в очередной раз спросила девушка – И я уйду. Честно. Ты больше меня не увидишь.
– Я мало что знаю – воодушевилась мать – А помню ещё меньше… Он кажется был лесник в каком-то из Ханты-Мансийских лесов. У меня там живёт подруга. Инесса. Я ездила с труппой туда, мы играли Отелло. Ну и гостила за одно у Инесски. – Ольга Леонидовна присела на диван и прочистила горло – Перед отъездом мы поехали на природу, отметить удачное завершение турне по северу. Нас была компания восемь кажется или… – Ольга Львовна запнулась, вспоминая что было дальше.
Алкоголь практически выветрился, если можно так сказать о двух недельном запое, но наступившее похмелье не давало сосредоточиться на прошлом.
– Да восемь – начала усердно морща лоб, перечислять – Димка Чудиновский, Антон Ястребов, Нина Гришанина, Серёга Смоляков со Светкой, Вова мой, и мы с Инесской. Нина всё на Вову моего вешалась, глазки строила, а Димка мне прохода не давал. Когда стемнело я потеряла Вову из виду. Нинки тоже нигде не было, и я пошла их искать. Далеко зашла… Там был лес кругом, но за мной кто-то шёл, поэтому не боялась, думала Димка идёт… Но это был не Димка… – мама Оля печально улыбнулась и посмотрела на дочь – Это был он, твой отец. Огромный такой, обросший, с темно-синими глазами и светло золотыми волосами. Ты его копия, только волосы у тебя чуть с рыжиной, а у него были серебряные… – мама Оля как-то странно посмотрела на дочь – Его волосы сияли в лунном свете. Тогда он мне показался ангелом, спустившимся на мои крики о помощи. Я ведь к тому времени изрядно натопала, заблудилась и сильно замёрзла. Он всю дорогу до своей избушки, нёс меня на руках, и глаз с меня не сводил… – мать смотрела сквозь Алёну невидящим взором. Взгляд её был устремлён в никуда, в прошлое, в восемнадцать с лишним лет назад. – Принёс к себе домой, отогрел, накормил… Соблазнил меня… – мама Оля замялась – И ни одного слова, не проронил. Я думала он немой. Но на утро растолкал меня и сказал, чтобы я убиралась – мать с силой закрыла глаза, Алене показалось, что матери стало стыдно – Говорил, что ему девчонки не нужны, что раз мальчишки нет, значит я не его пара и еще, что-то про истинную принадлежность… Я сгорала от стыда и когда он отвел меня к лагерю попросила его не ходить за мной. Он ушел. Я его больше не видела. А Вовы и Нинки все не было. Инесса сказала, что они думали, будто мы втроем ушли. Потом я уехала домой. Вова вернулся через полтора месяца. Нина заразила его чем-то, он потом лечился еще месяц. Тогда я уже знала, что беременна и отец не он.
Мама Оля говорила охрипшим голосом. Она никогда так долго не разговаривала с дочерью. Алена боялась пошевелиться, лишь бы не спугнуть момент истины. Наконец она поняла, почему так безразлична «отцу». Наконец мать открыла душу, вскрыв, как старый гнойный нарыв, правду о ее происхождении.
Еще женщина рассказала, как тяжело ей было выносить ребенка, как дочь высосала из нее всю силу, красоту, всю энергию. Никто не брал беременную женщину, покрывшуюся пятнами, с выпавшими волосами, на грани истощения, ни в съемки, ни в постановки, даже в массовку не взяли. Ей пришлось продать двухкомнатную квартиру родителей, и переехать в однокомнатную халупу, на вырученные деньги она жила какое-то время, до и после рождения Алены. Вова все же остался с ней, а когда Оля чуть не умерла при родах, сделал ей предложение. Какое-то время все было хорошо, но постоянная нужда и хлопоты за ребенком разрушили счастье, любовь, жизнь…
