А с Амиром тем более.
Воздух словно потрескивать начинает. Медленно, по нарастающей. Напряжение копится, вибрирует в солнечном сплетении.
Взгляд мужчины чаще касается. Лупит плетью по коже, заставляя краснеть. Лицо и губы пылают, стоит вспомнить поцелуй.
– Жарко, – комментирую, взмахивая ладонью. Отправляю на сковородку грибы. – Амир!
Возмущаюсь, когда Волков за моей спиной оказывается. На одну из конфорок устраивает свою сковородку, помешивает соус.
Прижимается со спины так, что я каждый изгиб мускул могу ощутить. Пытаюсь сдвинуться, но Амир придавливает бёдрами.
Толкается, заставляя испуганно выдохнуть.
– Не мешай, лапушка, – усмехается, задевая губами моё ухо. – Я готовлю. Очень важный процесс.
– Но… – хриплю, сглатываю вязкую слюну. – Тогда я могу отойти.
– Не можешь. Следи за своими грибами.
– Я переставлю их на другую, в сторону. Тогда мы не будем сталкиваться и… Ох.
Амир словно находит во мне кнопочку. Как разом все слова выключить. Голосовые связки передавливает.
Сжимает моё бедро. Поглаживать начинает, сминая ткань платья. Задирает, касаясь голой кожи.
А я ничегошеньки сказать не могу. Исчезли все слова! Только сердце сигнал о помощи выстукивает.
Не рискую больше шевелиться. Вообще в ледяную статую превращаюсь. Почти в ледяную – ибо внутри горит всё.
Словно костёр пылает.
Амир поглаживает пальцами моё бедро. Губами касается шеи. И невозмутимо свой соус помешивает. Будто только готовка его интересует.
– У тебя сердце колотится, – озвучивает, сильнее прижимается к венке. – Охуеть, лапушка. На меня так реагируешь?
– На соус, – бурчу, часто моргая. Взгляд плывёт. – Пахнет вкусно.
– Ага. Заебись пахнет.
Только у меня такое ощущение, что Амир совсем не про соус говорит. Внутри трепещет, когда кончик носа скользит по моей шее.
Мужчина выпрямляется. Только сейчас понимаю, насколько он высокий! Подбородком мой затылок цепляет.
Божечки.
Я на его фоне совсем мелкая, наверное.
Подрагивающими пальцами перемешиваю грибы, стараюсь сосредоточиться. Но так сложно, когда раскалённый металл прижимается к спине.
А ниже – что-то другое. Твёрдое и тоже горячее.
Амир рывком разворачивает меня к себе. Испуганно отшатываюсь, едва не лечу на плиту.
Если бы не быстрая реакция мужчины – праздновать мне Новый год в ожоговом. Но Амир быстро ориентируется.
Дёргает меня обратно, на себя. Обнимает за талию, не позволяя прикоснуться к горячим сковородкам. Спасает.
Я врезаюсь в его грудь, часто дышу. Замечаю, что мужчина держит в руках лопатку с соусом. Хотел мне продегустировать дать, а я так резко отреагировала.
– Ротик открывай, лапушка, – приказывает, взглядом гипнотизирует. – Пора поработать.
– Поработать? Ммм.
Удивлённо вскрикиваю, одна пошлость только в голову лезет. А Амир этим пользуется. Прижимает нагретую деревянную ложку к моим губам.
Я невольно пробую белый соус, наслаждаясь молочным вкусом. Отстраняюсь. Облизываю перепачканные губы.
И замираю. Слишком пристально смотрит Амир. Взгляд его темнеет. Словно что-то очень неприличное представляет.
– Вкусно, – лепечу, смущаясь. Ищу как бы переключить его внимание. Сжимаю руку мужчины. Замечаю красный след. – Ой. Ты обжёгся. Нужно ведь обработать. Сильно болит?
– Порядок. А вообще… Пиздец как болит, – резко меняет ответ. – Лечить будешь.
Я киваю. Пытаюсь узнать, где лежит аптечка. Ожог не критический, но всё равно жаль. Амир меня спасал.
Но мужчина даже не позволяет мне заглянуть в шкафчики. Перехватывает, зажимает между подоконником и собой.
