Он опустил взгляд, пытаясь найти в хоть какие-то изменения в ее фигуре, но ничего не заметил. Он вспомнил всех своих женщин. Когда жил еще с матерью в Красном Бору, они смотрели на него сверху вниз, излучая высокомерие. После того как он перебрался в Казань, стал жить у дяди, женщины окидывали его заинтересованным взглядом. А после первой выставки, когда стало известно, чей он племянник, кидались на него, словно на мед.
От воспоминаний у Дениса сжало горло. Он сглотнул застрявший ком в горле. Облизнул губы и твердо произнес:
– Я не хочу жениться.
Анна скользнула по нему взглядом.
– Никто тебя об этом не просит.
– Но ведь ты рассказала мне о ребенке… – недоуменно сказал он.
– Потому что ты имеешь право знать, только и всего, – небрежно пожала она плечами, – если не хочешь иметь отношения к этому ребенку… или ко мне, ничего страшного.
– Как – ничего страшного?! Ты ведь беременна!
– Да. И собираюсь стать матерью. Я буду любить моего ребенка, – она бросила на Дениса непримиримый взгляд, который тут же смягчился, – я не заставляю тебя быть отцом, Денис.
Он громко хмыкнул.
– Ты же сама говорила, что в этом участвуют двое.
– Только биологически.
«Все! С него достаточно!» – Денис судорожно глотнул воздуха, пытаясь успокоиться.
– Я дам тебе денег. Ты не будешь ни в чем нуждаться…. Ребенок…, – слово с большим трудом пробило себе дорогу, но он все же произнес его – тоже. – Но это все, что я смогу сделать. И все, что сделаю. Понимаешь?
Он ждал возражений, упреков. Он ждал, что она назовет его эгоистичным ублюдком. И ему нечего было возразить ей. Но Анна подошла к двери, и, обернувшись, посмотрела ему прямо в глаза.
– Твой выбор, Денис, – спокойно сказала она.
– Твоя потеря.
***
Анна предложила отправиться в Ривьеру.
– Это самая высокая точка Казани, – сказала она, и голос ее даже не дрогнул. – Если хотите увидеть панораму города, лучшего места вам не найти. А потом можно сходить в национальную галерею, посмотреть кремль и башню Сююмбике.
Она довольно равнодушно изложила программу, словно ее не волновало, куда они решат направиться.
– Не нужно нас уговаривать, – сказал Фарваз, стоя на ступенях гостиницы. – Мы пойдем, куда ты скажешь.
– В кремль, – объявила она. Но только не на вертолетную площадку, она этого не вынесет, вздохнула слегка побледнев.
Если бы за притворство давали ордена, один она бы получила за осмотр казанских достопримечательностей, в то время как ей хотелось забиться в угол и умереть. А другой – за то, что она умудрилась сохранить самообладание, когда разъярился Денис.
Ни к чему хорошему не привело бы, если бы она стала его уговаривать или спорить с ним. Никогда она не прибегла бы к мольбам, чтобы удержать мужчину. Он должен быть рядом с ней и ребенком по собственной воле.
Она на это надеялась. Она об этом молилась. Хотя и понимала, потребуется некоторое время, чтобы Денис принял верное решение.
Выходя из дома, она была спокойна, глаза оставались сухими, и твердо рассчитывала продержаться до конца дня, несмотря на бесчисленные попытки Сибиги поговорить о Денисе. Подруга забрасывала ее вопросами о нем и в течение всего дня, Анна отделывалась общими ответами.
– Он журналист. Часто и надолго уезжает. Я не знаю. Я не знаю.
Потом Сибигу и Фарваза так захватила прогулка по городу, а Клира постоянно требовала к себе столько внимания, что никто даже не заметил, как время от времени улыбка соскальзывала с лица Анны, а пальцы сжимались в кулаки, чтобы унять дрожь.
