Затем потрепала Клиру по пухлой розовой щечке и улыбнулась. Краем глаза она заметила, как Денис, не удостоив ее взглядом, зашагал к входу в дом.
Когда дверца такси захлопнулась, Анна посмотрела ему вслед.
– Пока! Счастливо! И спасибо тебе, дорогая! – крикнула сквозь стекло Сибига.
– Счастливо! – Анна энергично махала отъезжающему такси.
– До встречи! – тихо проговорила она, понимая, что адресует это ни Клире, ни Сибиге.
***
Он старался держаться от нее подальше. Даже навестил дядю, чем удивил того своим неожиданным появлением. Затем отправился за город, в гости к брату Кириллу и крестнице Даше.
Едва вернувшись, увидел ее. Она улыбалась. Шутила. Смотрела на него своими большими серыми глазами – как той ночью, когда они занимались любовью.… И против собственной воли, ему снова захотелось заняться с ней этим.
Но еще больше он хотел совсем забыть о ней. Когда он был дома, они встречались с ней целый день. Она заходила на кухню, когда он как раз пил чай. Вывешивала белье в саду, как раз у окна его спальни. Эти лифчики… трусики… сводили его с ума.
Пусть он больше не разговаривал с ней, пусть не сталкивался лицом к лицу, но он никак не мог избежать лицезрения развевающихся на ветру лифчиков.
Как-то его взгляд приковала некая деталь персикового цвета, которую той ночью он стащил с Ани. Денис едва не постучался к ней в дверь и не попросил прекратить устраивать у его окна выставку интимных деталей. К счастью, тут же одумался.
Оставаться в саду, он больше не мог. Не такой уж жаркий выдался день, чтобы поливать цветы и кусты, только потому, что об этом мирном занятии он мечтал, находясь далеко от дома.
Он решил заняться этим позже. Когда возмутительные трусики Анны будут высушены и сложены в шкафу.
***
Он избегал ее – другого слова не подберешь. Старался почти не выходить на кухню, в то время, когда Анна была дома.
Анна всегда принимала жизнь такой, какова она есть. Так она вела себя и сейчас, шла навстречу, заметив Дениса, как он, заметив ее, заскочил в двери продуктового магазина, чтобы скрыться от нее, Анна лишь проглотила болезненный комок в горле и зашагала дальше.
Развешивая следующим вечером перед окном его спальни белье, помахала ему рукой: «Привет!». А когда он сделал вид, что не заметил ее, сказала себе, что он еще не пришел к окончательному решению.
Анна сама верила в это. Хотя понимала, как устала ждать.
Плохо было то, что чаще всего она работала дома. Как легко стать объектом унижения, если ты, по всей видимости, только и делаешь, что сидишь и ждешь, чтобы тебя унизили, – даже если на самом деле занята печатью фотографий, или разработкой стратегии очередных съемок.
Ей необходимо было вырваться отсюда. Но она отменила все занятия в фотокружке, не зная, как поведет себя желудок. Рано вставать и бежать на подготовку к занятиям она не могла, каждую минуту, тошнота могла подступить к горлу.
И неизвестно, сколько будет терпеть Марк Анатольевич, главный редактор журнала, с которым она в основном сотрудничала. Никто еще не знал о ее беременности, – только один Денис. Вскоре придется рассказать об этом всем. Но только не сейчас. Каждый день она повторяла себе: «Еще рано».
Тем вечером телефон зазвонил во время приготовления ужина.
Приняв вызов, Анна услышала голос Марка Анатольевича Фридмана:
– Я договорился о съемках для тебя!
– С кем? И когда нужно начинать? – осторожно произнесла она.
