– Вот ты. На выход.
Зашевелились сразу несколько человек, но он прикрикнул:
– Э, не, лежать!.. А то сейчас… витаминку.
– Да я не пьяный, – смурным голосом заговорил кто-то, пока Елагин шлепал по холодному полу к двери.
– Ну вот, ёксель-моксель, – огорчился Малинин, пропуская капитана в коридор. – А где ты тут пьяных видел?.. Тут выт-рез-ви-тель. Все трезвые, значит. Так что ложись и поспи.
Проведя Елагина каким-то узким коридором, он заставил его пролезть между разбитыми досками какой-то перегородки, потом, проведя через несколько комнат, заставленных заляпанными краской козлами, пустыми ведрами, корытами с засохшим раствором, заваленными всяким прочим строительным хламом, отодвинул лист фанеры, закрывавшей еще одну дыру в стене, и выбрался в такой же заброшенный и пустой короткий коридор, куда выходили двери еще одной комнаты. Затем, подойдя к приоткрытому окну, выходящему в тихий переулок, остановился и сунул ему свернутую в комок одежду:
– На, и поскорей… А то вы тут поштучно записаны. Как про тебя потом отчитываться?.. В сортире смыло?
Быстро одевшись во что-то более или менее по размеру, капитан хлопнул Малинина по плечу и уже полез в окно, когда краем глаза заметил вдруг в темной комнатушке справа, за приоткрытой дверью, какой-то странный предмет
– Ну!.. – торопил Малинин. – Ну!.. Давай!.. У нас тут спецвыход. Не один я им пользуюсь, даже, вон, машина кого-то из наших стоит. Быстрей, не подводи.
Капитан помедлил. Не его дело, не его… бежать надо. И доверился интуиции, подошел к двери, толкнул ногой. Там кто-то лежал. Он шагнул внутрь, нагнулся. Женщина. Осторожно ладонью повернул голову лежащей. Расправил светлые волосы, спутанные на лице, нащупал пульс на шее. Ах ты… ёксель-моксель, подумал он. А ведь думал, что это она его сюда упекла. Выходит, наоборот… увидела, поехала выручать… так, что ли?.. Нервно глотнув, повернулся к Малинину.
Тот стоял совершенно ошалевший, уставясь на него широко раскрытыми маленькими глазками.
– Понял теперь? – спросил капитан. – Я на ФСБ работаю. Если с ней что случится – лично ответишь.
– Да я… неужели, – закивал Малинин. – Я и сам так же.
– Действуй. Быстро вызывай «Скорую». Скоро приеду, будем у вас тут копать, что это все такое значит… Ну, вперед!..
Малинин побежал по коридору, а капитан, спрыгнув с подоконника на тротуар, быстро пошел прочь.
Ну и денек выдался. В восемь вечера Елагин стоял на Пушкинской, наглотавшись анальгина и разжевывая целую пачку мятной резинки, и гадал, как выглядит Миков. Самому интересно было, с какого раза угадает. Вышло с первого. Среднего роста парень. Ну, не такой уж и парень. Лет тридцать. Лицо обычное, приятное даже. Капитан не знал, как должен выглядеть конник, но этот был похож. Непонятно, чем и как, но вот конник, точно.
Подойдя и поздоровавшись, капитан представился частным сыскным агентом. Он уже устал притворяться, да с Миковым это было и проще. Всего-то пара вопросов. Тот подождал, не предъявит ли капитан хоть какое удостоверение, но тот сохранял на лице такую невозмутимость, что спрашивать Миков не решился.
– С вашим конем связана одна неприятность, – начал Елагин. – Вы в курсе?
Миков пожал плечами, вопросительно глядя на него, и тот продолжил:
– Человека убили возле конюшни на ипподроме…
– У Линькова? – сразу перебил Миков.
– Да.
– Кого? – спросил тот, помолчав.
– Сороку.
Миков провел по лицу ладонью, покачал головой. Не привык такие вещи слышать, подумал капитан.
