Елагин вздохнул.
– Подумать надо, – сказал он. – Я тебе позвоню. Конечно, есть… только в чем – не знаю пока. Мне же не отмазка нужна, а справедливость. Понимаешь меня? Как буду готов – позвоню.
– Конечно, – серьезно сказал Аркадий. – Звони. В любое время.
Капитан повесил трубку. Заглушил в себе всколыхнувшиеся обиды. Не время сейчас. Подождав немного, вернулся мыслями к Левиной секретарше. После того, как некоторое время безуспешно пытался вспомнить если не фамилию, так хотя бы ее имя, понял, что никогда его и не знал. Секретарша и секретарша. «Ты», «вы». Зачем имя?.. Не забыть бы только сегодня у Левы спросить. С ним разговор тоже может горячий получиться.
Вот, значит, как, подумал капитан. Машина виновата. С другой стороны, оно и понятно. Чего он хотел? Сообщения, что травмированную женщину нашли в служебном помещении вытрезвителя?.. Конечно, они могли бы и ее водкой накачать и отправить в такое же женское заведение, но, видно, Малинин поднял шум… Не получилось.
Капитан медленно шел в направлении Левиного офиса. Отсюда пешком – минут тридцать. Как раз успеет.
А может, Малинин был в курсе?.. Или нет?.. В общем-то, вытащить ее в окно и положить на мостовой мог и один человек, и вовсе не Малинин. А тот ради чести мундира молчит. Но ведь она-то знает, что это не машина. Значит, в опасности. И в Склифе в опасности. И Малинин, если это не его рук дело, тоже рискует. Он свидетель. Если, конечно, не наврал.
Капитан почувствовал себя как щепка в бурном потоке. Несет куда-то, а сделать ничего нельзя. Знать мало… доказать-то нечем. Пока с секретаршей не поговорит, лучше молчать. Ее роль тоже надо еще выяснить.
Елагин чувствовал за происходящим какую-то силу, но и только. А этим никого не удивишь. Значит – копать, копать… В его работе ничего нет хуже домыслов и полуправд, поэтому теперь лучше не останавливаться. Иначе та волна, которую сам поднял, его же и накрыть может. В вытрезвитель-то вон как ловко запрятали.
Предстоящий разговор с Левой должен был прояснить многое. Капитан сильно на него рассчитывал. То есть, просто необходимый разговор. Ведь до сих пор даже не было ясно, какая роль ему предлагается: то ли расследовать убийство Сороки, все как положено, но в частном порядке, то ли защищать интересы «Шписа и Прена» в непонятной пока борьбе, происходящей, видимо, вокруг этого коня. Куда, возможно, и убийство Сороки относится. Но тут важно отчетливо сознавать, чем занимаешься. Внятно и строго. Мухи – отдельно, котлеты – отдельно. Это смешивать нельзя.
Пока шел, готовясь к разговору, совсем стемнело. Левин офис был закрыт. Не приехал еще, значит. Внутри должен был дежурить охранник, и Елагин звонил и звонил в дверь, пока не надоело. Никто не открывал. Он отошел на мостовую, посмотрел оттуда. Все окна темные. Что за черт, подумал он. Не бывает так. Всегда там свет, где-то внутри, даже ночью. Может, это из-за секретарши?.. Поехали в Склиф навещать, все, вместе с охраной?.. Он усмехнулся. Абсурд. Однако света не видно, внутри никого. Значит, на сигнализации. У Левы тут все предусмотрено, хотя внутри кроме пары компьютеров ничего, кажется, и нет.
Оглядевшись, Елагин снова подошел к двери. Улица была пустынной, лишь два-три человека были в поле зрения, да и то далеко. Немного поборовшись с растущей досадой, он размахнулся и пнул ногой дверь. Та дрогнула и вдруг слегка приоткрылась.
