— Мам, я не могу! — Очень серьезно, по-взрослому заметила дочь. — Мне нужно идти. Я должна, понимаешь? Но я спрошу, может, можно, чтобы ты ушла со мною. Ты ведь пойдешь?
Надежда и затаенный страх в последней фразе дочери резанули меня по сердцу. Чувствуя, что вот-вот разревусь окончательно, я выпалила:
— Конечно пойду!
Ну а что? Тут я все равно никому такая не нужна. Подруг давно растеряла. У мужа фактически уже другая семья. А мама, узнав про грядущий развод, только поджала губы:
— Это тебя Бог наказывает болезнью ребенка, что мужика такого не усмотрела, не удержала!
Вот только мамочка почему-то забыла, что Виктор точно также ушел ко мне из другой семьи. Вернее, я увела его от жены и двух дочерей. Потому что хотела счастья. Хотела как все, иметь мужа и дом полную чашу. Это теперь я понимаю, насколько я была неправа. А тогда, наслушавшись нравоучений мамы, которая с ранней юности ворчала, когда видела меня с одноклассником Васькой: «Зачем тебе этот будущий алкоголик? У него отец пьет, дед пьет, и он таким будет», думала, что выиграла в жизненной лотерее главный приз. Потом, когда уже поступив на первый курс экономического отделения нашего университета, я как-то неосторожно познакомила маму с Игорем, то услышала от нее: «Он же нищий! С ним ты будешь, как и я, на трех работах горбатиться, чтобы детей поднять! Мужик обязан тебя и детей содержать, а не у тебя на загривке кататься!»
Постепенно я пропиталась мамиными нравоучениями настолько, что поверила в них. Я же умница и красавица! Способна украсить жизнь любому. Любой мужчина рядом со мной априори будет счастлив! Так зачем размениваться на ерунду? У будущего мужа должен быть дом или квартира, машина и высокооплачиваемая работа. И тогда, может быть, я его осчастливлю своим вниманием. Так сказать, чтобы достойно завершить картину богатства и успеха.
Как ни смешно, но я берегла себя для своего принца. Подружки бегали на свидания, встречались и расставались с парнями, меняли партнеров. А я морщила нос. Студентам нечего было мне предложить, кроме туманной перспективы и будущего распределения к черту на кулички. Нет, были у нас и те, кому распределение не грозило. Кому папы и мамы заранее подыскивали тепленькое местечко. Но рядом с такими парнями мне всегда было страшно. Изломанных судеб после них было столько, что хватило бы вымостить дорогу до Парижа. А уверенности в том, что меня отведут в ЗАГС никакой.
Сокурсницы надо мной посмеивались, за спиной крутя пальцем у виска. Называли дурой и гордячкой. Но я все равно ждала и придирчиво выбирала. И однажды я дождалась. Однажды погожим майским денечком, как раз после праздников, у нас случилась замена на философии. То, что мое время пришло, я поняла сразу, как открылась дверь и в аудиторию вошел он.
Виктор Сигизмундович выглядел лет на двадцать семь. Вместо опостылевших за год строгих костюмов — стильные светлые брюки и рубашка поло. Аккуратная стрижка на темных волосах. И смеющиеся, пронзительно-синие глаза, глядящие прямо мне в душу.
Улыбаясь, преподаватель представился и пояснил, что наша Нина Михайловна заболела. Он у нас временно, на замену. Женская часть группы дружно и громко застонала.
Не знаю, как Виктор меня заметил, выделил на фоне других, более ярких красоток, но в тот день он подвез меня на своей машине к магазинчику, в котором я подрабатывала. А закончив смену и выйдя на улицу, я увидела Витю с огромным букетом роз.
