А странный он потому, что и зимой, в жуткий мороз, и летом, в едкий зной, носит кроссовки, потертые джинсы и хлопчатобумажную футболку. Когда я, облаченная в шубу, бреду на работу, проклиная январскую непогоду и минус двадцать пять с ветром, и вдруг вижу бодро шагающего к офису Вадика в прикиде «Да здравствует воспаление легких!», кожа сосульками покрывается от одного его вида. А Куницын словно не чувствует холода!
– Что ты хочешь, – рассмеялась моя коллега, двадцатилетняя Светлана, подружившаяся с водителем, – Вадик – из «деток». Про Порфирия Иванова слышала и про закаливание организма? Вот наш Вадюша – его преданный поклонник и последователь. Правда, в психушке не лежал, как его вдохновитель.
А еще Куницын доверчив как дитя и регулярно попадает в глупые ситуации. То ему предложат на улице купить телевизор, естественно, «по коммерческой акции», в результате чего Вадик спустит всю зарплату и, конечно, останется не только без денег, но и без вожделенного «ящика». То к нему нагрянет из деревни какая-нибудь троюродная тетка или приятель брата жены двоюродного дяди (у бедного парня, видать, большая родня), которым нужно по делам в город съездить, да хочется сэкономить на гостинице. И гостят гости дорогие по месяцу, а живет Вадик, надо заметить, в однокомнатной квартирке и, отдав родственникам кровать, сам спит на полу в кухне. Впрочем, ему нигде не холодно и не жестко. Уникум!
Но если с причудами водителя я могла смириться, поездка на «семерке» пугала. Хоть Вадик и лазил к своей «лапушке» под капот регулярно, ломалась она постоянно. Тем более, я совершенно не переношу быстрой езды, а Куницын – Шумахер местного значения, скоростной режим меньше ста километров не признает.
Поэтому прикинув все прелести предстоящей поездки, я позеленела, почувствовав подступивший к горлу рвотный спазм.
Увидев вытянувшееся лицо подчиненной, Стуков ехидно поинтересовался:
– И чем мы опять недовольны? Извини, лимузинов не припас!
Я подавила вопль негодования, сжала губы и попыталась изобразить улыбку.
– Вот и чудненько, – пропел шеф, теряя ко мне всякий интерес.
Когда я выпала из приемной, подскочил Вадик и, со щенячьим восторгом заглядывая в глаза, поинтересовался, во сколько завтра отправляться в путь – видать, подслушивал под дверью.
– В девять, – ответила я и мысленно простонала:
«Господи, дай мне силы вынести это путешествие!»
До вечера больше ни о чем, как о предстоящей поездке, я думать не могла.
– Кислых леденцов с собой возьми, – посоветовала Света, зная мою любовь к катанию на автомобилях. – Да не волнуйся, Вадька, если тебе понадобится, всегда сделает остановку.
Вот спасибо-то!
Домой я вернулась больная от переживаний.
– Наконец-то, – возмущенно фыркнула тетушка, стоило мне только открыть дверь. – Твой подкидыш мне все нервы вытянул! Не ребенок – законченный мерзавец! Теперь я не удивляюсь, почему мать сплавила сыночка куда подальше!
– Вера, объясни, что случилось, – устало сказала я, – только не части, пожалуйста!
У любимой родственницы есть мерзкая привычка: когда торопится что-либо рассказать, начинает говорить быстро-быстро, глотая окончания.
Веруня надулась:
– Этот мальчишка оскорбил меня!
Я удивилась:
– Надо же, а с виду вроде нормальный парень. Он что, обозвал тебя?! Как?!
Тетя шмыгнула:
– Нет, не обозвал. Он… он…
Да что такое сделал Димка, что у Веры даже слов не находилось, чтобы описать должным образом его недостойное поведение?
