Подарок - страница 38

И всё-таки Елена опоздала к назначенному Михаилом Алексеевичем времени. И виной тому – разговор с Надей. Лена уже практически выходила из комнаты, когда вдруг позвонила сестрёнка.

– Алло, Ленка, это ты? – услышала она знакомый голос и обрадовалась. Неужели повезло и украшение нашлось! – Ну, как ты там? Не обижают? У меня для тебя прекрасная новость!

У младшей из сестёр Лебедевых было весьма крепкое подозрение, что украшение взяла всё-таки Надежда, а потом положила куда-то не туда. Или, не дай бог, потеряла! А потом попросту испугалась появившейся в их квартире «грозной компании» с утра пораньше. И вот теперь настроение просто полетело вверх. И Лена уже представила себе как сообщает Никонову-старшему, что она, к огромной своей радости, не сможет больше работать у них… Но падать на землю, как всегда, оказалось очень больно. Сестрица произнесла совершенно другие слова. Не те, что так ожидала услышать Елена.

– Ленк, ты знаешь, кого я сегодня видела? Нет? Твоего бывшего. Представляешь, мы с Наташкой днём поехали на смотровую площадку. А он там свою корову выгуливал.

– Кого? – переспросила Елена, ели сдерживаясь, чтобы не расплакаться. Обида и горечь подкатили к горлу так, что потребовалось срочно поглубже вдохнуть и сглотнуть.

– Да Макса твоего, кого ж ещё! Или у тебя ещё кто-то был, а я не в курсе? – Попыталась пояснить и наехать одновременно Надя. Елена зажмурила глаза, пытаясь себя отвлечь, и представила как в это время сестрица крутилась перед зеркалом или чертила пальцем по стене.

– Он не мой, – мрачно заметила Лена, понимая, что разговаривать как-то уже не хочется. Она, безусловно, рада собственной сестре. И ей приятно, что та сама позвонила. Но… не о том они сейчас беседовали, не о том.

– Да какая разница! Он привёз свою тощую лахудру на смотровую площадку, выгуливать, представляешь?– «разошлась» Надежда. – А тут мы с Наташкой!– победно заключила она.

– Он узнал тебя?

– А то! Ленок, да Максимка, как нас красивых увидал, так с лица спал! Так струхнул, что увёл её подальше от нас, чтобы мы их не зацепили. А что? Подумаешь, его «мадама» беременная! Не с младенцем же на руках! Мне так хотелось их поздрави–и–и–ить,– весело протянула сестрица, вероятно, уже брызжа слюной в предвкушении.

Надя что-то ещё говорила, но Елена её не слышала. К ней снова вернулась боль. Та самая, что не давала уснуть ей ни один месяц. После которой она вдруг приходила в себя, понимая, что до этого все делает исключительно на автомате. Так бывает со всеми, кто оказывается в подобной непростой ситуации. И с ней, с Еленой Лебедевой тоже. Даже у медицинских работников болят души. Возможно, ещё сильнее. Только вот лекарства от «душевной боли» ещё не изобрели. И только Бог знает, когда она вообще перестанет реагировать на собственное прошлое.

Ну прошло же, сколько можно?!

– Надь, – Лена резко оборвала поток ранящих её слов о бывшем, – ты не брала то растреклятое украшение?

-какое? Твоё?– тут же переключилась сестрица.

– Ага. То самое, что отец привёз в тот день. Оно тебе на глаза не попадалось?

– Попадалось! – отозвалась Надежда, а сердце Лены просто замерло на мгновение. Чтобы потом снова пуститься вскачь, – Я же с вами на кухне была, когда отец тебе его отдавал, а ты его в руках держала. В тот же день. Ну помнишь, потом ещё на работу пошла.

– Помню. Не неделя прошла, всего лишь одна ночь, – мрачно отозвалась Лена, не обращая внимания на собственные опущенные плечи. На настроение, камнем падающее вниз. Все показалось каким-то ускользающим. И сам разговор, и цель звонка сестры.– Надь, ты извини, мне пора. Звони, если что,– произнесла Елена и нажала отбой. Бросив быстрый взгляд в зеркало на своё отражение, она посчитала, что выглядит вполне прилично. Светлые джинсы, белая майка и рубашка в клеточку с коротким рукавом. Ничего особого и вместе с тем вполне прилично. Не в ресторан собралась, а всего лишь на ужин.