Приказ. Жесткий. Не терпящий отлагательств. И я выполняю его, упершись коленями в мягкий ковер. Сейчас он не тот человек, спешивший прийти на помощь непонимающей студентке, не тот мужчина, спасший от необратимого шага. Он не мой профессор, а я не его студентка.
Мы переходим необратимую черту, когда нас впредь можно считать любовниками…
— С этого момента наш договор обретает силу. Ни одна живая душа в университете не должна знать о наших отношениях. Только в этом случае ты получишь свои деньги.
Согласна. Сейчас я согласна на что угодно. Да и самой не хочется, чтобы кто-то узнал о необычной связи с преподавателем.
— Ты выполняешь любой приказ. Я прошу раздеться — ты раздеваешься, я прошу сделать мне приятно — ты выполняешь…
…если вы попросите вскрыть себе вены, я это тоже сделаю, не сомневайтесь.
Ирония лезет в самый неподходящий момент. О таком он меня не попросит. Безопасность. Добровольность. Покорность. Главные правила, нарушение которых несет за собой тяжелые последствия.
— Впредь ты называешь меня Профессором или Профессором Салливаном, — чеканит он уверенно. — Кивни, если согласна.
Киваю, глядя в затягивающие темные омуты.
— Умница, Габриэль.
Мужская ладонь касается моей щеки. Большим пальцем он оттягивает нижнюю губу. Эти уверенные, четко выверенные движения, этот запах, впитавшийся в легкие за какие-то несколько секунд. Этот взгляд. И без того черные глаза становятся еще чернее. Сливаются со зрачком. Они похожи на бездну, в которую я лечу, не надев предварительно парашют.
Не могу оторваться от них. Знаю, что должна покорно смотреть вниз, как послушная кукла для утех. Должна. Но не могу. Пока что. Он не приказывал.
Профессор аккуратно расстегивает пуговицы моего платья до талии. Стягивает вниз за рукава вместе с лямками лифчика, обнажив стесненные бельем полушария и плоский живот. Его прикосновения мягкие, осторожные, но в то же время четкие, словно он продумал каждый шаг, прежде чем раздеть меня.
Чуткие пальцы уверенно поглаживают мои руки, плечи, поднимаются к шее, смыкаются на ней. Большой палец чуть надавливает на горло. Контролирует дозу кислорода в легких. Я чувствую страх, но он тут же уходит на второй план, когда мужчина ослабляет хватку, а твердый голос произносит:
— Ты готова служить мне? — поднимает уголки чувственных губ.
— Да, Профессор.
Теперь назад пути нет. Только что я подписала личный договор с дьяволом. Врата порока захлопываются за моей спиной. Я сама сделала шаг в пропасть. Ради семьи.
Теперь будь что будет.
Стыд накрывает меня мощной лавиной. Не знаю, куда деть руки, куда спрятаться от него. От мужчины в темном костюме. Привычный черный галстук, который вижу периодически на парах, висит на барном стуле, две пуговицы белоснежной рубашки расстегнуты. Они открывают небольшой отрезок смуглой кожи. Не загар — она у него от природы такая. Наверное. Опускаю глаза — не могу смотреть на него, когда я так открыта.
— Суть БДСМ в том, что ты отдаешь полный контроль над собой в мою власть. Тебе позволено говорить, только когда я разрешу. Ты делаешь все, как я говорю. Без промедлений. Без споров. Не задумываясь о своих действиях. Ты удовлетворяешь мои приказы, а я — тебя.
В голове возникает рой вопросов. Смущение от того, какие команды может отдать Профессор. И возмущение. Как он себе это представляет, учитывая статусы преподавателя и студентки? Как я могу спокойно выполнить все, что он скажет?
