– Чулки? – спросил он, скользнув ладонью по колену.
– Колготки, – покачала головой я, чувствуя себя клушей.
– Снимай, – сказал он, даже не думая отворачиваться.
Я покраснела до ушей и задышала так, словно пыталась притвориться тюленем.
– Прямо здесь?
– Прямо здесь. Прямо сейчас. И быстро, – нетерпеливо скомандовал он, переводя тяжелый взгляд на лицо.
– Хорошо, – прошелестела я, сбросила ботинки и стала извиваться на сиденье, пытаясь снять колготки так, чтобы не задирать юбку полностью.
И лишь когда я закончила, этот ублюдок садистски улыбнулся и сказал:
– А теперь трусики.
– Но…
– Трусики. Сейчас же.
По взгляду стало ясно, что он не шутит. Я сглотнула, почувствовав, как откликается тело. Это было невероятно, но мои соски затвердели, а низ живота стал чувствительным и влажным. По позвоночнику пробежала дрожь.
Выполнив приказ, я запихнула черные кружевные трусики в свою сумку, следом за колготками, и уставилась на него.
– Глаза! – одернул он внезапно громким шепотом, и я даже вздрогнула, мгновенно опуская взгляд.
– Мне нельзя смотреть на тебя? – пробормотала я испуганно-невнятным голосом куда-то себе в колени.
– Так – точно нельзя. Ладно, слушай правила. Первое – я повторять ничего не буду. Предупреждаю один раз, на второй ты получаешь наказание. Ясно?
– Да.
Не смотря на жестковатый смысл слов, его голос звучал мягко и дружелюбно – и хотелось слушаться. Мои колени судорожно сдвинулись, а ноздри расширились, невольно вдыхая его запах, когда он внезапно замолчал и наклонился. Все мои внутренности сжались, но оказалось, что он перегнулся через меня лишь для того, чтобы захлопнуть не до конца закрытую мной дверь, а затем снова сел ровно на своем сидении, лишь слегка обернувшись ко мне:
– Стоп-слова: желтый, красный. Если ты говоришь желтый, это означает: сильнее не надо – для боли или то, что ты напугана – для остальных воздействий. Я остановлюсь, и мы обсудим это. Если ты говоришь «красный» – все прекращается, и ты едешь домой.
– Понятно.
– В клубе веди себя тихо и будь послушной. Ты по определению подчиняешься всем доминантам, хотя я большую часть времени буду рядом. Сегодня до тебя никто, кроме меня, не будет дотрагиваться в интимных местах, заниматься сексом или воздействовать другим серьезным образом. Но иногда другие домы могут погладить тебя по голове или обнять за плечи, дотронуться до спины – это нормально.
– Хорошо.
– Теперь обсудим твои ограничения на сегодня. Поскольку ты новичок, жестких воздействий я не планирую, но все же надо определиться с твоими интересами. Посмотри на меня сейчас.
Подняв взгляд, я постаралась сделать его максимально мягким, но он все же покачал головой:
– Ты такая же саба, как я – японский почтальон.
Резко поднятая рука заставила меня моргнуть и испугаться – показалось, он сейчас ударит по лицу. Но теплая ладонь просто погладила щеку:
– Вот это взгляд сабы. Он должен быть либо испуганным, либо умоляющим. Всегда покорным.
– Хорошо.
– Да, господин, – поправил он, продолжая смотреть в глаза.
– Да, господин, – послушно повторила я.
– Хорошо. Как насчет порки?
– Да, – еле слышно согласилась я, судорожно облизнув внезапно высохшие губы. Мой взгляд невольно упал на плеть, и низ живота судорожно сжался.
– Нет-нет, – хмыкнул он, проследив за мной, – моей ладони и шлепалки тебе сегодня хватит. Думаю, покричишь даже немного.
Я тяжело дышала, сдвинув колени. Мне казалось, ткань юбки вот-вот начнет намокать от возбуждения.
