Подкати ко мне нежно - страница 4

– Она сказала, что в прошлом году я отнесся к трассе в Баку как к игре в «Марио Карт»[5].

– Что ж, недалеко ушла от истины. – Джордж хмыкнул. – Ты гнал словно маньяк.

Я показал ему средний палец. Он был прав, а я ненавидел оказываться неправым.

– Дай ей шанс, Блейк. Она блестящий автор и одна из немногих людей, которые, как мне кажется, смогут вытерпеть тебя на протяжении целого сезона. – Он наградил меня многозначительным взглядом.

Я прижал пальцы к вискам, пытаясь избавиться от мигрени, которую у меня вызывала эта беседа.

– Мне это не нравится. Ни капельки. – Мне самому стало стыдно от того, как жалко это прозвучало. Точь-в-точь мой племянник, которому велено идти спать, а он еще не закончил играть со своими фигурками.

– Ну а мне не нравится подчищать за тобой дерьмо, – Кит пожал плечами. – Смирись с этим.

Очередную тираду моего менеджера прервал звонок от сестры. Она единственный человек в мире, ради которого я был готов немедленно бросить все, и Кит с Джорджем это прекрасно знали. Я извинился и вышел из комнаты, чтобы ответить.

– Так, так, так, это же моя любимая сестричка, – поздоровался я.

– А это же мой любимый братик. – Не то чтобы у нас, единственных детей в семье, имелись другие, менее любимые, братья и сестры, но знакомое приветствие вызывало у меня улыбку. – Там это… сезон скоро начинается.

– Да неужели? – Мой голос сочился сарказмом. – А я и не заметил. Спасибо за напоминание, Эшли.

Она вздохнула, и я почувствовал ее раздражение.

– Не будь мудилой.

Я не смог удержать улыбку, когда на заднем фоне тонкий голосок моей племянницы прокричал, что «мудила» – это плохое слово. Очень плохое слово, если верить Милли.

– Прости. Я просто очень устал и еще злюсь из-за биографии.

– Ой, а я, наоборот, в полном восторге, – ответила Эшли. – Она позволит людям узнать настоящего Блейка, а не того засранца, каким ты себя выставляешь.

– Ну да, возможно.

Я не стал напоминать, что проблема с биографией в том и заключалась, что я не хотел показывать людям настоящего себя.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила сестра. – Только не говори «хорошо». Ты ответил так в прошлом году, а затем тебя оштрафовали за то, что ты спровоцировал аварию, Блейк.

И вовсе не спровоцировал. Я просто пытался проскочить мимо Гарри Томпсона, и мне это аукнулось. Катастрофически.

– Давай не будем снова об этом, Эш.

Она не стала давить, явно во избежание третьей мировой войны. Весь прошлый год я представлял собой часовую бомбу, готовую взорваться от малейшего комментария. Одному богу известно, как сильно Эшли от меня досталось. Смешивать антидепрессанты с алкоголем оказалось плохой идеей. Кто бы мог подумать, да?

– Финн с Милли получили мою открытку? – Мой голос смягчился. Мои племянник с племянницей обожали получать настоящую почту, и я старался слать им весточки как можно чаще, даже когда мы находились в одном городе. На последней открытке, что я им отправил, их любимая мультяшная свинка уминала макарун на фоне Биг-Бена.

– Да! И они только что послали тебе в ответ нарисованную от руки открытку. Она очень… уникальна.

Я фыркнул. Уникальность – хорошая характеристика их художественных способностей. Треугольники Финна наверняка доведут его будущего учителя геометрии до инсульта, а Милли пользовалась исключительно оранжевым, потому что он «того же цвета, что и апельсинки». Моя сестра – декоратор интерьеров, но ее талант сочетать цвета и чертить линии явно не передался детям.