– Виноват, товарищ генерал-лейтенант!
– Не то!
– Простите, Дядя Миша. Брякнул не подумавши.
– Другой коленкор. Вольно. Мне в этом кресле всё одно долго не сидеть. Не ты так другой, но лучше ты. Ясно?
– Ясно, Дядя Миша.
– А коли ясно – делай как велено. Кстати, вся штабная работа на тебе. Сделай так, чтобы Старх по всем бумагам проходил как человек случайный, используемый чуть ли не втёмную.
– Постараюсь.
– Да уж, сделай милость, расстарайся ради друга. И придумай, наконец, название для операции!
– Уже придумал: «Осенний ковбой».
– Почему так?
– Была у Старха задумка написать книгу под таким названием, но судя по имеющейся информации, книг он больше не пишет.
– Напишет… «Осенний ковбой» говоришь? Немного в лоб, но так, может, даже и лучше. Утверждаю!
Глава четвёртая, в которой говорится о том, что не помешает закончить операцию «Осенний ковбой» до начала Мундиаля, и что узнала Лариса Матвеевна Корниевская о причуде мужа
– Хороший план, Гена… – Сологуб закрыл папку, – …будет, когда я его чуток подправлю. Зайди часика через два.
– Слушаюсь!
– А куда ты, голуба, денешься? Конечно, послушаешься! А пока ответь-ка на вопрос: кого из знакомцев Вяземского предлагаешь использовать в финальной стадии операции?
– Чету Солодко!
– Грамотное решение, одобряю. Давно пора ребят из Иркутска выдёргивать. Готовь вызов!
Максимов положил перед генералом лист бумаги.
– Запасся? Предугадывать мысли начальства навык полезный. Развивай его, Гена. – Сологуб подставил подпись и протянул бумагу Максимову. – Отправляй вызов!
**
– План операции, товарищ полковник, я, где надо, утвердил и, с кем надо, согласовал. Скоренько вытаскивай из запаса Муромова, пока старый медведь не залёг в спячку.
– В спячку? – удивился Максимов. – Весной?
– У тебя, голуба моя, в школе по географии что было? У них, на той стороне Земли аккурат Бабье лето. А у нас, если ты не забыл, Мундиаль, прости господи за слово непотребное, на носу. И мне там, – Сологуб ткнул пальцем в потолок, – намекнули, что неплохо было бы нам управиться до его начала.
**
– Мама, ты выяснила, отчего папа дуется на Старха?
– Дуется? – Лариса Матвеевна покачала головой, – Да нет, дочь моя, твой отец Вяземского ненавидит.
– Но за что?! Они ведь едва знакомы.
– Всему виной книга Старха, где он назвал одного из персонажей подкаблучником.
– Это про то, как мы искали колчаковское золото? Но ведь там больше половины вымысла, и имена все изменены. А тот персонаж, про который ты говоришь, и вовсе на папу не похож.
– Тут я с тобой не соглашусь. Похож. И даже очень.
– Пусть так. Но чтобы такой милый человек, как мой папа мог кого-то возненавидеть, да ещё по незначительному поводу – не верю!
– Это отец с тобой милый, ну, и со мной. А на работе – жёсткий, властный и очень самолюбивый чиновник. А тут ещё нашлись «доброжелатели», пустили слух об одном литературном герое очень похожем на сенатора Корниевского. Знаешь, как теперь отца в Федеральном Собрании называют?
– Неужели Подкаблучник?!
– Именно. За глаза, конечно, и с оглядкой, но всё же…
– Господи, как всё это гадко и несправедливо… Постой, а ты, как про это узнала?
– Из самых достоверных источников, – усмехнулась Лариса Матвеевна. – Поспрошала подруг из числа жён больших чиновников да сенаторов, у одной одно выведала, у другой – другое, вот картинка и сложилась.
– Ужас какой. Бедный папа. Бедный Старх. Мама, с этим надо что-то делать!
