Алексей смутился:
– В этом смысле – не было, я сразу женился. Хотя это и есть ошибка. Я с ней разведусь.
– Алеша – без меня! Я не хочу делать детей сиротами. К тому же ты член партии, тебе не разрешат, я так слышала.
– Давай пока не будем об этом. Созваниваться нельзя, девушки на коммутаторе слушают разговоры, тем более – наш. Лучше приеду на стройку, или ты приходи в кабинет, договоримся.
Ирина грустно улыбнулась:
– Не ожидала, что ты такой практичный, после первой встречи условия назначаешь. Молодец!
Алексей испугался такой реакции:
– Ирочка, прости, но надо же как-то договориться? Какой практичный, зачем ты так?
Она потянулась к нему, прижалась к щеке, прошептала:
– Не знаю, зачем обидеть тебя хотела, милый мой председатель. Может, все зло на мужчин выместить? Прости. Ты очень хороший, даже слишком. Мне было так сладко, Лешенька, родной мой…
Так со слезами и вышла из машины, а он долго еще сидел ошалело, пока ощутил ее слезу, скатившуюся в уголок рта. Соленая слеза, искренняя.
Кажется, кричала вся больница. Мужчина средних лет, ожидавший приема у терапевта, вдруг завалился на бок, сполз со стула и потерял сознание. Терапевт Валентина Алексеевна выскочила из кабинета, позвала процедурную сестру, та прибежала со шприцом и горстью ампул:
– Что вводить, Валентина Алексеевна?
– Подожди, я пытаюсь измерить давление.
Подбежала заведующая:
– Что с ним? Пульс? Давление?
– Давление за двести.
– Что вы стоите! Введите ему… Что у вас есть?
– Индапамид, метапролол.
– Так вводите же, хоть что-то, пока он не умер у нас на руках. – Она обернулась, поняла, что сказала лишнее: – Больных прошу удалиться, быстро!
После укола мужчина открыл глаза.
– Где у вас болит? – спросила Валентина Алексеевна. – В груди? В плече? Голова не кружится? Успокойтесь, сейчас вас поместят в палату.
Принесли носилки, двое больных аккуратно уложили мужчину и унесли в палату. Валентина Алексеевна ушла с ними. Ирина Николаевна села на стульчик, голова кружилась, руки дрожали, подташнивало. «Видимо, давленье подскочило, так все неожиданно. А, кажется, я правильно себя вела». Встала, пошла в палату к новенькому:
– Валентина Алексеевна, будем сами лечить или подключим районную?
– Сами, Ирина Николаевна. Это Карташов, рабочий из соседнего совхоза. Он уже был у меня, работает трактористом, я просила руководство подыскать ему другую работу, мне ответили, что он сам не согласился на легкий труд.
Заведующая строго посмотрела на пациента:
– Почему вы отказались выполнить рекомендации доктора?
Карташов помолчал, собрался с духом:
– Они мне предложили сторожем пойти в мастерские, на семьдесят рублей. А у меня трое в школе учатся, жена техничка в конторе, на полторы сотни мы заживем. Потому и отказался.
Заведующая гнула свою линию:
– У вас серьезное нарушение работы сердца, резкие перепады давления. А это в наших условиях очень опасно. Если что случится с вами, семье будет еще труднее.
Валентина Алексеевна вмешалась:
– Да они не имели права предлагать ему ночную работу, это с гипертонией-то! Ирина Николаевна, это безобразие!
– Хорошо, разбирайтесь с больным. Я непременно доеду до совхоза.
Только она вошла в кабинет, прибежала медсестра терапевтического кабинета:
– Ирина Николаевна, не могу кардиограмму снять, аппарат не работает. А больной жалуется на сердце.
– Скажите доктору, пусть готовит к отправке в район.
Вошла Валентина Алексеевна:
