Подменыш - страница 21
Затем Джо обогнул острый угол, и перед ними предстал дом. Колеса крутанулись на песке, и голова Перл легко качнулась от встряски. Небо было синим, кипуче-синим и живым. Оно заряжало Перл энергией, памятью, своего рода дееспособностью. Память возникала не через какой-то опыт, который она могла вспомнить. Это была почти химическая память, что-то врожденное. Безошибочная память.
Машина остановилась.
– Ну вот мы и приехали, – объявил Уокер Перл, а мальчику сказал: – Тебе нельзя забивать гвозди, Джо.
Джо пожал плечами и зевнул, явив огромный ком жвачки во рту. Перл отметила, что вспотела. Джо, казалось, смотрел сквозь нее. Взгляд у него был бдительным и влекущим, но ни на что не направленным. Перл почувствовала облегчение, когда он неожиданно повернулся и побежал к другому мальчику, возникшему из дома. Голову мальчика как будто покрывали перья.
Дом на первый взгляд показался Перл более-менее знакомым. Словно сезонный отель. Один из тех, в которых она, разумеется, никогда не бывала, но тем не менее могла узнать. Обширное трехэтажное строение с мелкой черепицей на крыше. Несколько комнат имели балкончики, на которых стояли потертые парусиновые стулья. Казалось, дом строился постепенно и довольно хаотично и при всей своей вычурности сохранял небрежность и простоту, которые порой богатые напускают на свои жилища. В окнах были старые граненые стекла, слегка выдававшиеся. Дерево было теплым и гладким, как кожа. Тут и там виднелся затейливый барочный декор. На крыше был флюгер в виде человека, стреляющего в волка. Второй этаж отделялся от первого ободом более светлого дерева, обильно декорированного. Перл показалось, что это резвящиеся путти[10], хотя она не могла сказать наверняка. Дом опоясывала широкая веранда, на которой играли полдюжины детей. Некоторые совершенно голые.
– Уокер! Уокер! – кричали они радостно.
На мгновение его имя стало единственным словом, которое Перл различала в этом многоголосом гвалте. Затем крохотная девчушка тронула Перл за руку и пролепетала:
– Я проглотила зубик, но Зубная фея все равно дала мне четвертак.
Девчушка ощупала платье Перл.
– У тебя есть что-нибудь красивое, что бы ты хотела отдать мне? – спросила она.
– Не будь невежливой, Свит, – сказал Уокер. – Это Перл. Трип, Питер, Джонни, это Перл[11].
Дети смотрели на нее насмешливо и задиристо.
– Привет, Перл, – сказали они мягко.
Уокер открыл дверь.
– Хочу показать тебе наши комнаты, – сказал он.
Они вошли в длинную, широкую переднюю, с лестницей, поднимавшейся в самом конце.
– Здесь библиотека, – сказал Уокер. – Мы потом спустимся сюда на коктейли.
Перл заглянула туда и увидела большой камин с тяжелой дубовой аркой и россыпь удобных стульев и ковриков, красных и розовых. В углу два мальчика играли в настольную игру. Они не стали отвлекаться.
Из другого конца передней Перл почуяла хлебный запах и услышала, как мягко напевает женщина. Она пошла за Уокером к лестнице. В доме было тепло, почти душно. Даже внутри дерево имело гладкий, бархатистый вид, широкие доски пола были почти белыми от возраста и чистки. На стенах висели в рамках детские рисунки рядом с двумя масляными работами Пикассо, акварелью Сарджента и несколькими рисунками Блейка.
– Это настоящие? – спросила Перл, щурясь.
– Блейка копии, – сказал Уокер.
Христос благословлял детей. Добрый и злой ангелы боролись за ребенка.
Второй этаж был светлее. Там ощущался чуть неприятный запах. Комнаты, мимо которых они проходили, были определенно детскими. Уокер сказал ей, что многие из этих детей приемные. Его брат, Томас, обожает детей. Он собирает их много лет, всевозможных бродяжек и подкидышей, и обеспечивает им долгое и привольное детство, давая полную свободу. Томас поддерживает их фантазии. Томас прививает им светские манеры и интеллектуальный голод. У Томаса достаточно денег, чтобы делать, что ему угодно, а угодно ему образовывать детей в соответствии со своими интересами.