Поднебесные Истории - страница 5

Друзей выбирают не по рекомендациям автора какой-то книги, а по моментам, через которые вы прошли, и степени честности на протяжении этих путешествий. Есть тысяча историй, о которых я могу написать. И есть миллион, которые я не осмелюсь упомянуть.

Сейчас мы с улыбкой вспоминаем времена, когда мне выпала честь провести вечеринку ВУЗа в ту же зиму. Нурлан сразу же был заявлен в качестве диджея по моей инициативе. Вот так мы проводили незабываемые зиму серого города. В такие зимние вечера я (обычно) любил готовить, Нурлан сидел на кровати, согреваясь бургерами. Микс еды наполнял нашу комнату, на что сразу же реагировали немки. Мы, вежливо улыбаясь, ставили на фон песню-другую для поднятия настроения. А затем обычно отправлялись на баскетбол, в Мекку скрипучего пола, где нас ждал пушистый самоед на входе. Не рутина в нас убивает человека, а отсутствие товарищей в ней.

Так или иначе, те вечера в «1217» стали стартовыми в нашей дружбе. Уже через два года мы будем сидеть в разных городах Казахстана, и, связываясь по FaceTime, обсуждать невероятные истории, безудержно тревожа духов прошлого.

По соседству с немками были заселены французы. Все новички из Европы на одном этаже. Каким образом Нурлан выбил комнату на том этаже до сих пор остается тайной.

6 парней из Марселя, Прованса и Парижа держались всегда вместе, и оказались очень дружелюбными. Мы сразу же нашли общий язык, и первое, что мы предложили сделать в новом для них городе – это проведать все увеселительные заведения, латинские кафе, и лучшие танцплощадки. Я помню это как вчера. Парни уже наловчились и передвигались по всем местам без препятствий и боязни. О ситуации с полячками уже знали все в кампусе, поэтому новоприбывшие иностранцы были начеку. В один из таких вечеров я остался дома, решив дописать свой сборник стихов. Решив сделать перерыв, через час я вышел к Тарыку из Туниса, который жил по соседству, чтобы одолжить чая. Что произошло дальше – было словно в кино. Я увидел печального Дилана, выходящего из лифта и направляющегося в свою комнату. Одного. Темнокожий, мускулистый француз шел так, будто получил ужасную новость с лазурных берегов:

(разговор на английском)

– Дилан, что случилось, друг? – аккуратно спросил я.

– Жан (так он меня называл), меня не впустили в клуб.

– И что же, это повод расстраиваться? – возразил я без задних мыслей.

В тот день Дилан посмотрел на меня таким взглядом, какого я еще никогда не видел. Это был не просто «ну, ты же понимаешь, почему меня не впустили, Жан, ведь так?». Это были глаза, которые сожалели о системе мира. Не хочу показаться эгоцентричным, но мои личные чувства перевернулись за секунду после того взгляда.

– Нет, нет, нет! Дилан, я отказываюсь верить! Только не говори, что….

– Да.

– Но ведь это…

– Не честно, – закончил за меня мой французский друг. – Идем, присядем, я расскажу полную историю.

Как поведал мне дальше Дилан, дело было в его цвете кожи. Не в пыльной обуви, как это может произойти у вас в Астане. Не в отсутствии белой рубашки, как случалось у меня в барах Пекина. И даже не в обыкновенном пропускном билете. Это было проявление обыкновенного неправосудия, сегрегации и расизма. В ходе рассказа, я думаю, многие поймут, что подобные ситуации не новость для Китая. Понять всем нам, как и Дилану в тот момент, стоит одно – мир разношерстен во всех его проявлениях. В тот день Дилан с помощью дружеского утешения понял, насколько разнится наша планета. Как и людьми разного цвета кожи, так и правилами, которыми накладываются на этих людей в разных странах.