— Конечно… иди, поговори, раз надо… Подружка звонит?
— Да… однокурсница.
Мама странно посмотрела мне вслед. Так, что я себя почувствовала виноватой. Поднялась по ступенькам и вышла на крышу, здесь папа любит проводить вечера с мамой. Прекрасный вид при восходе и закате, а какой красивый вид на ночной город с этого места.
— Привет! Чего так долго трубку не берёшь? Или тебе родичи продыху не дают?
— Оля-Оля, остановись, пожалуйста, — захихикала я. — Всё нормально.
— Ладно… раз нормально. Идём сегодня?
— Рискованно, сама знаешь, если отец узнает, то сразу заберёт домой в Илам.
— Ну, что ты сразу нюни распустила, я всё придумала. Короче… говоришь ему, что у нас будет вечер, повод — окончание вуза, а заночуешь в общаге. Ну, как тебе план, шикарный?
— Провальный.
— Да с чего провальный-то?
— Отец не поверит.
— А почему, собственно? Такое возможно. Или ты его часто обманываешь?
— Нет, что ты, никогда не обманывала.
— Ну вот… значит, и повода усомниться в тебе не будет.
— Да-а… пожалуй, ты права, отец мне может поверить. Главное в этом деле другое…
— Что же?
— Чтобы всё выглядело правдоподобно. Я себя знаю, моя кожа мгновенно краснеет, если я начинаю лукавить. А солгать собственному отцу непросто. А мы сегодня ещё идём в галерею, нас пригласили.
— В галерею?
— Выставка картин, где запечатлён Илам в прошлом и в настоящем.
— И когда ваше увлекательное мероприятие подойдёт к концу?
— К вечеру. Я тебе напишу.
— Только не говори, что ты уже струсила.
— Вот ещё…
— Тогда до вечера, я тебе буду писать, чтобы не скучала… Заранее сочувствую, это ж какая скукотища…
Я положила трубку и подумала: «Какая она глупая, разве можно в галерее скучать. Это так интересно, рассматривать картину и раскрывать её для себя так, как чувствуешь ты. А ещё, понять автора — это не каждому дано…».
— Ты готова, доченька? — спросила у меня мама, зайдя в мою комнату. На ней было длинное, серебряное платье, оно так шло к её волосам.
— Мам, ты такая красивая, такая стройная.
— Спасибо, малышка, слышать такие слова от своего ребёнка вдвойне приятно.
— Нет, правда, мам… ты потрясающе выглядишь.
— Ну-у, это всё спорт, танцы… Ты, кстати, ходишь на танцы?
— Не всегда получается, но я хожу, — мне нравится танцевать, я живу в танце. Видимо, это у меня от мамы.
— Скоро домой, Альмаса, — мама сдержанно улыбнулась.
Если бы мама только знала, как я не хочу возвращаться домой, хочу остаться здесь, в России.
— Да, мам, помню.
Между нами на какое-то мгновение возникла неловкая пауза.
— Эм, а ты почему не привела себя в порядок?
— Почему не привела… привела, — оглаживая наряд по бёдрам.
— Ты не хочешь нанести мейк?
— Нет… считаю, пусть видит меня натуральную, — сказала я, снова поправляя платье и убирая невидимые пылинки с него.
— Понятно… это глупо, Маса.
— Почему? — вздёрнув брови и вытянув шею как гусыня, поинтересовалась я.
— Потому что это ребячество. И твоя поза доказывает это.
— Да?
— Угу, — улыбаясь, ответила мама.
— Ну и пусть! — я поправила свою причёску, собранную аккуратным плетением и закреплённую внизу на затылке.
Взяв свой платок мятного цвета, повязала его на голове отточенными движениями. Посмотрев на себя в зеркало, опустила глаза на платье и спросила у мамы:
— Тебе нравится моё платье?
— Очень красивое, милая… так подчёркивает твою девичью фигуру.
— Спасибо, мам…
Я выбрала мятного оттенка приталенное платье по колено, с рукавами в три четверти и вырезом у горла в форме лодочки, немного приоткрывающим ключицы. Бежевые туфли на высоком каблуке.
