– Знаете, куда ехать?
– По Уотфордской объездной дороге до Кингс-Лэнгли, затем через Чипперфилд и Бовингдон до Чешама.
– Амершамское шоссе не менее удобно, но будь по-вашему.
В плотном транспортном потоке на Пиккадилли пришлось попотеть: стоило нам притормозить, двигатель намертво глох, вызывая острые пароксизмы ненависти у наших злосчастных попутчиков.
– Вам бы не помешал новый автомобиль.
– Меня вполне устраивает и этот.
К тому времени как мы достигли Мраморной арки, единственным моим желанием было разбить адскую колымагу о стену.
– Вам нужна будет завтра машина? Я бы хотел покопаться в моторе.
– В субботу, о’кей? Машина мне будет нужна. Да с ней все не так и плохо.
Стараясь избегать оживленных улиц, мы добрались до Уотфордской объездной дороги, где старушка, со вдавленным в пол акселератором, смогла разогнаться до тридцати двух миль в час.
– Поездом мы бы добрались быстрее.
– Меня вполне устраивает скорость.
Вести по скоростной трассе жестянку, которую обгоняют даже разбитые грузовые фургоны, я не пожелал бы и врагу.
– Вы когда-нибудь чистили свечи зажигания?
– Что вы зациклились на этом автомобиле? С ним все в порядке, и меня он полностью устраивает.
Несколько миль мы проехали молча, и лишь когда поползли по крутому склону холма к Чипперфилду – Зарек заговорил:
– Вы неплохо справились с Леманом, я доволен. Леман считается опасным противником в кулачных поединках.
– Не сказал бы. У него не поставлен удар.
– То, что он напал на вас, – ваша вина. Вы его напугали. С чего вы решили вломиться в кабинет, если было приказано ждать снаружи? Впрочем, это небольшое происшествие может пойти нам на пользу. Слухи распространяются быстро, и стычка с Леманом упрочит вашу репутацию.
– Раз уж мы заговорили об этом, расставим точки над «и»: я не подчиняюсь женским приказам, и мисс Перл не станет исключением.
– Я плачу вам достаточно, Митчелл, чтобы вы делали то, что я скажу.
– То, что скажете вы, но не женщина. Если вас это не устраивает, я увольняюсь.
Он молчал, я продолжал крутить баранку. Сила и скорость – вот что его впечатляет, и здесь я в своей стихии, черта с два он теперь захочет меня лишиться.
– Что ж, я поговорю с Эмми. Сомневаюсь, что будет так же просто договориться с моей женой.
Значит, он женат. Вероятно, на такой же расплывшейся клуше, как Эмми.
– Не рассказывайте моей жене о стычке с Леманом. Драки действуют ей на нервы. И не упоминайте о деньгах, которые я вам плачу. Я не говорил ей, что собираюсь нанять телохранителя. Она считает, что я трясусь из-за пустяков, а эти письма – чей-то розыгрыш. Если она спросит, скажите, что ваше жалованье – два фунта в неделю.
Вот оно как. Либо он не хочет, чтобы жена знала о размере его состояния, либо попросту боится ее.
Мы петляли по проселочной дороге, ведущей из Бовингдона в Чешам, когда он заговорил вновь:
– Я не хочу, чтоб вы болтали о моих делах, Митчелл. Если кто-то попытается что-то выведать, помалкивайте. Все, что происходит в офисе, – не для посторонних глаз. Я плачу десять фунтов в неделю не за технику вождения, а за то, чтобы вы держали язык за зубами.
– Буду нем как рыба.
Свет фар выхватил из темноты окрашенные белой краской ворота.
– Приехали.
Я выскочил из машины, чтобы открыть ворота, и огляделся. Ни единого огонька не светилось в чернильной мгле ночи, только скрипели над головой невидимые ветви деревьев и дорожный гравий отливал ртутью в призрачном свете фар.
