– Да она там, как в клетке! – раздражался отец Дамиан, может приказать ей мыться при всех? Потом скажешь, что это была моя идея? Реши уже что-нибудь! Я не знаю, как уберечь нашу дочь от позора, кроме как запереть ее в монастырь и выдать замуж да так, чтобы новые родственники нас невзлюбили – меньше будем ее лицезреть!
– Что ты говоришь, – она же дарована нам богом! Ты ради нее принял монашество!
– Принял. Только вот насчет бога сомневаюсь. Бог послал болезнь, от которой ребенок должен был умереть. Я, я(!) испросил милости и дал клятву! Приняв монашество, наконец понял, что мною двигала гордыня, а не любовь. Нам надо было ее отпустить. А теперь мы будем расплачиваться за то, что посмели желать большего, чем для нас уготовил всевышний. Чьи это дары? У меня нехорошие предчувствия. Молюсь ежечасно, чтобы бог простил мне мой грех гордыни. Услышит ли? Я не хочу больше слышать про Инес, где она моется, с кем и у кого сидит на коленях, насмотрелся уже. Она нас не обманывала никогда. Это мы хотели видеть в ней то, чем она не была с момента, как ее душу принял под свое крыло тот, кто сам был наказан богом за гордыню. Смирись и терпи. Дальше будет только хуже.
Отец, как в воду глядел. Главные испытания на долю семьи выпали вскоре после того, как в монастыре появился новый послушник, который назвался Феодосием.
– Позовите ко мне новенького, хочу дать ему поручение. Вам в миру делать нечего, а он еще не отряхнул с себя его пыль и тлен, ему не повредит, может передумает и не вернется, что тоже неплохо.
Отец Дамиан относился к Теодоре, назвавшейся Феодосием, насторожено, никак не мог постичь истинный мотив пребывания молодого послушника в стенах монастыря.
– Может бежит от несчастной любви. Родители небось хотели женить на нелюбимой или на такой оторве, как наша Инес, – последняя мысль показалась игумену предвзятой по отношению к дочери. – Может быть я слишком строг с ней? Если подумать, она в чем-то права – я и правда не был хорошим отцом. У нее были лучшие куклы, какие я мог купить на Александрийском базаре! Но это бездушные куски глины и кусочки драгоценных тканей не смогли заменить меня. Если я буду с ней ласков, перестану читать нравоучения, следить, возможно Инес оценит это и станет ко мне подобрее? И добродетель не будет казаться ей обременительной…
В следующую секунду игумена посетила еще одна мысль, которая влетела в его голову, как стрела, выпущенная из лука. Так и было, только лук этот был в руках демона, и подброшенная идея тоже была его.
– Этот Феодосий, он богат, наверняка, сын богатых родителей. Если я познакомлю его с Инес, может быть из этого что-то слепится? Она красивая, умеет обольщать. Надо только их сблизить, а дальше молодость сделает все сама.
Так у игумены родился план. Демон ликовал. Но он ликовал бы еще больше, если бы знал, кто скрывается под личиной послушника, с которым игумен хотел свести свою непутевую дочь.
Феодосий зашел к отцу-настоятелю, ни о чем не подозревая.
– Вот тебе деньги. Отправляйся в Александрию. Купи муки. Возвращайся в тот же день.
Феодосий с сомнением посмотрел в окно – дело было к вечеру, когда же он вернется? Ночью можно было нарваться на разбойников.
– Не переживай, я все предусмотрел. По пути остановишься в другом монастыре, в Махерат, там для тебя приготовят келью, переночуешь и с рассветом продолжишь путь.
