Подсолнух - страница 43

Стыдливый взгляд ее мимолетом скользнул по лицу женщины. Щеки вспыхнули. Адлия посерьезнела и снова стала похожа на аналитика. Татьяна смутилась сильнее.

– Ты можешь пожить у меня пока…

Миндалевидные глаза Татьяны приняли форму грецких орехов.

– Если будешь помогать мне шить и убираться в клубе, – закончила Адлия, улыбнувшись в конце.

Девушка застыла. Она сразу вспомнила угрозу Арины про мытье унитазов и то, как ее это испугало.

– Не боись, там ничего сложного, – махнула женщина. – Просто у меня спина болит. Помощь не помешает.

Татьяна все еще сидела в онемении.

– Зато я буду тебя кормить. И так уж и быть, сошью тебе костюм. Но все ткани за твой счет.

Предложение становилось все более заманчивым. «Это же ненадолго» – утешила себя девушка, оглядевшись. Комната угнетала затхлостью и давним прошлым, отпечатавшимся в трещинах на потолке, полах и стенах. Здесь даже дышалось с трудом. Пахло старинной мебелью, залежалой пылью и многолетним отсутствием ремонта. Татьяна вздохнула, вернувшись взглядом в пустую тарелку перед собой. «Как только пройду испытательный, найду нормальное жилье» – решила она.

– Хорошо, – не без толики печали согласилась девушка и слабо улыбнулась, хотя в голосе царил ужас.

Кто-то умный внутри сомневался: неужели она, Татьяна, воспитанная матерью так, что даже посуду-то помыла раза два в жизни, будет убирать туалеты. Да еще в ночном клубе, где априори себя никто культурно не ведет, потому что алкоголь сильно способствует утрате всех представлений о чистоте, этикете и санитарно-эпидемиологических правилах.

– Значит, договорились, – улыбнулась женщина и сунула последнюю ложку плова в рот.

Татьяна хоть и устала, но засыпала долго и мучительно. Адлия простодушно предложила разделить с ней мягкий и удобный диван, достаточно широкий для двоих, но девушка поинтересовалась, может ли она устроиться на подоконнике, потому что к настолько тесному контакту с незнакомой женщиной она пока не была готова. Хозяйка покопалась в шкафу и вынула оттуда ватный матрас, который весь покрылся давно въевшимися пятнами и пах многослойной несвежестью. Но выбирать было не из чего. Застелив матрас бельем и облагородив постель синтепоновой подушкой, Татьяна улеглась лицом к окну. У нее даже получилось уединиться, спрятавшись за тонкой шторой. Но зато утренний солнечный свет впивался в глаза. Это мешало заснуть и расслабиться. Еще больше ее напрягали мысли о том, как она будет здесь жить и убираться в клубе, как совместит это с танцами, как на это отреагируют Арина, Света и другие, и как вообще все это перетерпеть. Она маялась часа два, прежде чем утомленное сознание выключилось.

Впереди Татьяну ждали несколько выходных дней, когда, наконец, в тепле и уюте, на сытый желудок и без нервов можно было подумать о своем положении.

Адлия оказалась совсем ненавязчивой, не особенно разговорчивой и деловитой. Она постоянно что-то делала, даже сидя на одном месте, даже если смотрела любимый турецкий сериал. Вязание во время просмотра ее расслабляло. В свободное от работы уборщицей время женщина выполняла заказы на пошив одежды. Раскраивала ткани, придавая им нужную форму, стучала точной иголкой машинки, создавая тонкие швы, потом много обрезала, что-то подшивала и сшивала одно с другим.

Большую часть таких заказов занимали костюмы для танцовщиков, в том числе из «Дэнсхолла». Иногда Адлия выполняла коллективные заказы для трупп и детских шоу-балетов. За этими занятиями она в основном и проводила время, не отвлекаясь на соседку и не мешая тем самым ей заниматься своими делами. Татьяне такое сожительство показалось идеальным. При этом с Адлией можно было завести интересный разговор. Болтушкой она не была, но рассказывала увлекательно, не тараторя, не путаясь, а последовательно, степенно и с выражением, как будто в прошлой жизни работала сказочником.