– Мне точно можно здесь быть? – удостоверилась я, когда Додж приподнял ленту, чтобы я прошла.
– Обычно это я решаю, кого допускать на место происшествия.
Прямо посреди роскошной гостиной, – обставленной со вкусом, кстати, – утопая лицом в объемном ковре, лежало почти ничем не примечательное тело. Кроме того, что половина его головы, свисала с потока прямо над ним. Розовая мякоть, по-видимому, мозги, украшали также и стену, рядом с дорогущим гобеленом. Зрелище прямо таки пугающее, я просканировала свое самочувствие и решила, что смогу вынести это, тем более Додж поглядывал на меня испытующим взглядом, явно поджидая, когда же я сломаюсь.
Он опустился на корточки возле трупа и достал из кармана резиновые перчатки. Щупая посеревший труп, он что-то шептал себе под нос.
– Вы не будете обводить его мелом? – поинтересовалась я.
– Зачем? – Додж не отрывался от своего занятия. – Так никто не делает, тебе просто нужно поменьше смотреть телевизор.
Какой-то парень в полицейской форме подал ему несколько конвертов, и Натан осторожно в них заглянул.
– Ты бы пошла на кухню, налила себе чаю, – проговорил Додж.
– В доме мертвеца? Ну, уж нет, спасибо. А кто его убил? Может, это как-то связано…
– Нет, – прервал он меня. – Его никто не убивал, он сам это сделал.
– Почему ты так решил?
– Это понятно с первого взгляда. К тому же мы нашли предсмертную записку.
– Интересно, зачем? – спросила я и аккуратно зевнула в кулак. Додж протянул мне свернутый вчетверо листок. – Нет, я не хочу это читать. Просто скажи сам.
Все еще в перчатках Додж развернул листок и пробежался глазами по написанному.
– Мне очень жаль, та-та-та, – бубнил он, пропуская слова настолько будничным тоном, что я была шокирована. – Теперь это все мне не нужно, та-та-та. Ты сделала свой выбор, та-та-та, прости, прощай… – Он свернул лист и вернул его обратно в конверт. – Она ушла к другому, и наш друг не смог это пережить.
– Ты ужасен, – поморщилась я. – Ведь это его последние слова! Как так можно?
Додж устроился на дорогущем диване, почти уткнувшись ботинками в труп, и принялся что-то писать.
– Если каждый раз принимать все близко к сердцу, не хватит никаких нервов.
– Но это кощунство!
– Может быть, но если просто охать над мертвым телом, работа сама за себя не сделается. Понимаешь?
– Да, – сдалась я. – Может, ты и прав.
На обстановку я на всякий случай не смотрела, опустив взгляд в пол. Но от ощущения, что в шаге от меня покоится мертвец, меня вдруг стало подташнивать. К тому же, я снова ощутила ужасную усталость, может, идея с чаем не так уж плоха. На кухне дважды вымыла кружку, прежде чем пить из нее, даже не знаю зачем. Будто след мертвечины лег на все в этом доме, и я могла заразиться. Едва борясь со сном на чужой кухне, я прислонилась к стойке и вдруг негромко рассмеялась, осознавая всю нелепость происходящего со мной. Наверное, это нервы.
– Чему веселишься? – спросил Додж и принял такую же позу рядом со мной.
– Ничего, все это как дурной нелепый сон. А у тебя были случаи по-настоящему нелепых смертей?
– На самом деле – больше половины. – Додж забрал у меня из рук кружку и отпил. – Однажды на спектакле по Шекспиру, Джульетта заколола себя прямо в сердце. Оказывается, кто-то перепутал инвентарь, и вместо бутафорного ножа у нее оказался настоящий, перед многолюдной толпой она этого даже не поняла. Умерла почти мгновенно. Вот так сказка стала реальностью. – Он усмехнулся и покачал головой. – А потом еще оказалось, что она была беременна от Меркуцио.
