– Сейчас сам все увидишь.
Из-за поворота показались три фигуры. Две из них каменник узнал сразу: хвойник и листвяница, обычно сливавшиеся с растительностью, на дороге были видны и даже слишком заметны: высокие, с раскидистыми шапками зелени на голове, ветками и листьям по всему телу, из-за которых выглядывали их лица: чуть более темное у хвойника и округлое, березово-белое у его спутницы.
Третьего каменник видел впервые, и именно на него обратил все свое внимание. Тем более что силуэт был едва различим, и лишь некоторые черты угадывались в нем, позволяя предположить, что принадлежит он человеку. Точнее сказать было нельзя, уж очень блеклой, как бы утратившей цвета была эта фигура.
– Ох, надо же, – пробасил хвойник. – И ты здесь.
В довесок он помахал каменнику рукой.
– А вот и тот, кого мы хотели встретить больше всего. К тропиночнику отправились, чтобы тебя найти. Он-то лучше всех у нас знает, кто где топчется.
– Как видишь, я здесь топчусь, – отозвался каменник. – А это, стало быть, к нам?
– Да, – протянул хвойник. – Листвяница его нашла вот совсем недавно, как только туман спал. Расскажи, как оно получилось.
Листвяница небрежно смахнула ветку, лежавшую у нее на лбу на манер пряди, и начала:
– Мы с хвойником обычно вместе везде ходим, сами знаете. А сегодня я задержалась, ушла вишневые кусты смотреть, и слышу шорох. Ну, думаю, туристы опять пришли, полезли собирать. Так ведь рано еще, какая может быть вишня. А потом вижу его. Я тут самая молодая и сама почти ничего не помню, так я тогда напугалась. Но как только на него посмотрела, сразу поняла, что это наш.
– Ты это поняла, когда он тебя увидел и попятился, – усмехнулся хвойник. – А что он там крикнул, даже я услышал.
– С непривычки случается, – заметил тропиночник.
– На крик сразу пришел хвойник, – продолжила листвяница. – А этот стоит у березки, спиной к стволу и смотрит на нас.
– И конечно спрашивает, где он оказался и кто вы такие, – рискнул предположить каменник, для которого эта история становилась все интереснее.
– Ага, все так и было, – кивнула листвяница. – Я ему начала объяснять, а он не понимает ничего.
– Потому что ты объяснять не умеешь, – рассмеялся хвойник.
– И ты тоже хорош, – возразила листвяница. – Как ты ему сказал? «Теперь это твой дом».
– Но ведь правду же сказал…
– Все это замечательно, – вмешался каменник. – А теперь лучше будет, если мы с ним останемся наедине и поговорим. Я спокойно все ему объясню.
Он повернулся к стоявшей неподвижно фигуре и произнес, внимательно и насколько возможно приветливо посмотрев в глаза (впрочем, глаз он толком рассмотреть не смог):
– Бояться меня не надо, и их тоже.
Силуэт ничего не ответил. Кажется, он потерял дар речи и никак не реагировал на происходящее.
– Да, непросто тебе будет, – заметил хвойник. – После того крика я от него ни слова не слышал.
– Вот поэтому не будем здесь толпиться. Точнее, вы продолжайте, если надо, а мы пойдем.
– Ну, бывай, расскажешь потом, – кивнул тропиночник, и следом за ним попрощались остальные.
Каменник подошел к силуэту и негромко позвал его за собой. Как и в случае с хвойником, словно лишенный воли, тот сразу же последовал за ним.
Решение пришло сразу и без лишних сомнений: каменник решил отправиться в свое любимое место, к нагромождению валунов. Во-первых, потому что находиться там было привычнее. К тому же, жизнь нового обитателя тоже будет связана с камнями, а значит, следовало начинать к ней приспосабливаться.
