– По ним послезавтра. Успею, Юрий Андреевич. Почти все готово.
Шеф повернулся к Олегу и назидательно произнес:
– Вот сколько я тебе уже говорю, у всех ежедневники, все записывают. Ты бы тоже завел.
– У меня все в телефоне, – парировал Олег.
Юрий Андреевич недовольно произнес что-то нечленораздельное и вышел из кабинета, так же торопливо, как до этого ворвался в него.
На какую-то минуту после в воздухе повисла абсолютная, почти театральная тишина, чтобы почти сразу смениться тихим прыскающим смехом и вздохами сразу из нескольких концов кабинета. К такой эмоциональной зарядке все уже давно привыкли, но запретить относиться к ней с юмором юристов не мог никто. И если Швецов был как всегда невозмутим, то у остальных это получалось куда хуже. И как было оставаться серьезным, если Олег с артистизмом прирожденного пародиста уже «отыгрывал Юрия Андреевича», да так хорошо, что не поверить ему было бы очень сложно.
– Оксана, – выбрал он первую жертву, умело подражая интонациям шефа. – Вот скажи, ты все акты сделала?
– Какие акты? – Оксана, кажется, и правда удивилась вопросу, хотя возможно она лишь подыграла коллеге.
– Как какие, – продолжал Олег все так же невозмутимо. – За январь.
– За какой январь? – взмолилась Оксана.
– Как это за какой, е-пэ-рэ-сэ-тэ? – не унимался Олег. – Ты должна знать. Вот тебе за что зарплату платят?
– За работу, – парировала она.
– А чем ты сейчас занята? Что генеральный скажет? А я знаю, что он скажет, – Олег окончательно вошел в образ, так что отличить его от Юрия Андреевича на слух можно было только по интонации голоса. – Он тебе скажет следующее…
Дальше случилось то, за что Олега в отделе негласно обожали – настоящее мастерство моментального перевоплощения. Еще секунду назад говорил заместитель генерального, а теперь в стенах кабинета раздавался строгий, почти командный голос директора:
– Если завтра актов не будет, пойдете всем отделом территорию мести. А здесь будут другие люди работать.
– Олег, хватит уже, не пугай коллектив, – вмешался Швецов. – А то, правда, все разбегутся. Или генеральный услышит, и пойдешь потом в театр играть.
– А это вариант, – заметил с улыбкой Олег.
Коллеги продолжали обмениваться шутками еще какое-то время, но Павел их уже не слушал. Углубившись в работу, он снова и снова перечитывал один и тот же абзац судебного решения, сформулированный настолько сложно и двусмысленно, что суть его постоянно ускользала, отчего он все больше раздражался.
Разобравшись наконец (или, по крайней мере, уверив себя, что все стало понятно), Павел переключился на документы. Предстояло набрать на компьютере подробные объяснения, которые, на первый взгляд, обещали занять добрую полудюжину листов. Впрочем, здесь было попроще, с идеей Павел уже определился, так что оставалось изложить свои мысли более-менее связно, копируя и перефразируя нужную информацию.
Впрочем, и с этим как-то не задалось. Вчерашний разговор с друзьями почему-то глубоко врезался в память, разворошив старые воспоминания, ожившие теперь удивительно ярко и подробно, как будто все это случилось только вчера…
Лагерь встал недалеко от просеки, растянувшись по ровной, довольно удобной лужайке, трава на которой росла не слишком буйно, чтобы мешать поставить на ней палатки. Рядом протекал ручей, а лес, скорее березовый, чем хвойный, довольно хорошо укрывал от ветра.
Павел и Витя снова не стали погружаться в гущу событий, обосновавшись на самом краю лагеря, почти в низине.
