Генерал-полковника Горбатова на месте не оказалось, выехал в штаб Фронта. Я зашел к начальнику штаба. Генерал-майор Виконтов сидел у себя за столом и пил чай.
– А, Виталий Викторович, заходите, присаживайтесь! На чаек решили заглянуть?
Я присел напротив и хотел уже было извиниться за опоздание.
Но в этот момент мне подсунули стакан в серебряном подстаканнике, с горячим, ароматным чаем, который налил ординарец Виконтова из настоящего пузатого самовара, стоящего тут же на столе.
– Да, Виталий Викторович, на завтра назначено совещание на
двенадцать часов. Прибыть со своим начальником штаба или заместителем. Кстати, как насчет вашего штаба? Людей подбираете? Мы в свою очередь к вам несколько человек пришлем.
Генерал-майор допил свой чай, поставил пустой стакан в таком же подстаканнике на стол и продолжил:
– Сегодня утром к вам отправили нового адъютанта, старшего
лейтенанта Колкина. Как он вам? Лейтенанта Ветрова, представили к ордену Красного знамени, посмертно. Геройский поступок, закрыть своим телом командира.
– Согласен, и очень жалею его. Вот вашего Колкина еще не видел.
– Ты, наверное, из штаба фронта едешь? – предположил начштаба армии.
– Да нет же, к вам ехал! Сами к двум часам вызывали. Извините за опоздание, но по дороге на нас напали вражеские диверсанты. Еле отбились. Погибло шестеро бойцов из группы сопровождения.
– Сперва полковник Ведерников, теперь нападение на вас, – обеспокоился Виконтов. – Не слишком ли подозрительно?
Потом вдруг вскочил со стула.
– Никто вас не вызывал сегодня к нам в штаб! Совещание, как я говорил, назначено на завтра, на двенадцать.
– А как же нарочный? Я сам видел, как он вручал пакет моему начштаба.
– Никакого нарочного к вам сегодня не направляли, пакет о завтрашнем совещании передали с Колкиным!
Тут, вскочил и я.
– Нужно немедленно менять дислокацию штаба и изменить время совещания!
– Да, да! – согласился со мной Виконтов.
– Что было известно старшему лейтенанту Колкину о готовившемся наступлении? – спросил я.
– Как штабному офицеру – многое. Он иногда выполнял поручения вестового, – сообщил начштаба.
– Понятно… То-то у Лисицына не возникло вопросов к вестовому. Встречал его в штабе армии, да и мне он показался знакомым.
– Давно он у вас служит? – спросил я у начальника особого отдела армии полковника Лебедева.
Мы вышли с ним во двор поселкового клуба, когда-то бывшей помещичьей усадьбы. Тот уже был в курсе моих приключений. Связывались со штабом моего корпуса. Колкина в нем не было, и даже не отмечался, и да, со слов Лисицына, пакет привез именно он.
– Не у меня, а при штабе, товарищ генерал-майор, – и добавил: – Несколько месяцев. Прибыл из госпиталя, после лечения. Проверили, как положено, провели беседу. Офицер, как офицер, награжден.
– Из какого госпиталя? – спросил я, понимая вдруг абсурдность своего вопроса.
– Из под Воронежа, – ответил особист, наблюдая, как солдаты в спешке выносят имущество штаба и грузят его на машины.
Я чуть, не выругался.
– Немедленно пошлите запрос в госпиталь, не начинал ли свое лечение старший лейтенант Колкин в Харьковском госпитале до поступления к ним!
– Уже делается, СМЕРШ подключили, – полковник опять вдохнул.
– Ох и нагоняй мне будет, шпион и при штабе армии.
– Особенно ваш Капралов разорялся, когда узнал, что произошло и кто виноват. Я было хотел его осадить, все-таки старше по званию и как-никак его начальство. Так он меня, послал, – возмутился Лебедев, – Вы бы с ним поговорили, в конце концов, он в первую очередь должен был отвечать за вашу охрану.
