ПЕЧАЛЬНЫЙ: – А ты сама кто, женщина?…
БИКЕ: – Я?… Я знакомая Шабана…
НИНЕЛЬ: – Ты продавщица мацони?…
БИКЕ: – Да… Ты как об этом узнала?…
НИНЕЛЬ: – Отец недавно говорил, мол давно что-то Бике не видать, мне уж больно мацони хочется.
БИКЕ: – Правильно говорил… Все некогда было… А где Шабан?…
ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Дядя Шабан на смертном одре…
БИКЕ: – Не говорите так… Он же в тот день жив-здоровехонек был?… (Косо смотрит на гостей и музыкальные инструменты). Что это с ним вдруг случилось?… (Слышен кашель Шабана).
ЛЕВА: – Шабан Шадманович там…
НИНЕЛЬ: – Садись, тетушка… Я угощу тебя чаем…
СОЛТАН: – Может эта тетушка хочет пройти к Шалбан Шалбановичу?
ПЕЧАЛЬНЫЙ: -Да не «Шалбан» он…
ЛЕВА: -Да какая теперь для Шабана Шадмановича разница: Шадман или Шалбан?
БИКЕ: – Не говорите глупостей… Как это «какая разница»? … Разницу межды Шабаном и Шалбаном, Шабан сам вам покажет…
НИНЕЛЬ: – Тетушка, хотите, пройдите к отцу… Сами увидите, что отец мой обессилел.
Слышен звук кашля. Затем звучит труба. Все удивленно смотрят друг на друга. Бике помахивая рукой проходит к больному.
ЛЕВА (смотрит на трубу): – Ни хира себе!… Я ничего не понимаю…
БИКЕ (на ходу): – Интересно, а до сих пор где были его дети?
НИНЕЛЬ: – Принести вам чай?…
БИКЕ (на ходу): – Принеси, два стакана принеси…
НИНЕЛЬ: – Но он не пьет…
БИКЕ: – Не пьет, так выпьет…
СОЛТАН: – Кажись о том, что Шалбан Шалбановичу нужно, эта женщина знает больше других.
ПЕЧАЛЬНЫЙ:– Опять вы называете моего тестя «Шалбан»?..
СОЛТАН: – Простите, язык заплетается…
ЛЕВА (Солтану): – Что нам делать?..
СОЛТАН: – Немного подождем…
Нинель относит за тюлевую занавесь три стакана чая.
ЛЕВА: – Печальный, ты все еще продолжаешь работать сапожником?
ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Да, я все еще работаю в той самой «захудалой» будке…
СОЛТАН: – Тогда дела твои неплохи…
ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Но и не так хороши, как хотелось бы. Теперь все сами чинят свою порванную обувь.
СОЛТАН: – Но тем не менее после того как раза два рвется, эти люди все равно несут эту обувь к тебе.
ПЕЧАЛЬНЫЙ:– Конечно… Да будет всем нам ниспослано аллахом благоденствие..
СОЛТАН: – Аллах рехмет елесин…
ЛЕВА: – Ты что? Он еще жив…
СОЛТАН: – Я не о нем…
ЛЕВА: – А кого ты имеешь в виду?..
СОЛТАН: – Я вообще говорю… Я хочу сказать, что музыкант это теперь самая дурацкая профессия. И знаете почему?… Мы сидим и днями, месяцами ждем клиентов, а они, то есть, то их нет…
ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Какие еще клиенты?…
СОЛТАН: – Как это какие клиенты? У этих заразных мертвецов, что никого разве не бывает —детей, родных? Есть же!… И хорошо, если к некоторым на ум приходит идея -позвать оркестр. Но многие этого не понимают…
ЛЕВА: – В основном, к нам обращаются военные люди.
ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Да… И дядя Шабан был военным… Потому, вероятно, так упрямо твердил, мол «когда я умру прозовите, оркестр». Про Леву особо вспомнил.
ЛЕВА: – И вот мы пришли… Как положено…
СОЛТАН: – Посмотрим, что нас ждет в конце? Больше месяца нас никуда не зовут…
ЛЕВА: – Все к лучшему… Богу виднее…
ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Посмотрим… Что бог решит, то и хорошо…
Показывается Бике. Берет полотенце с вешалки и вновь быстрыми шагами возвращается.
БИКЕ (на ходу): – Конечно, как решит Бог, так и будет. Да буду я жертвой его советов. Шабан здорово простыл. Надо на спину ему банки положить или же кирпич…
СОЛТАН: – Кирпич хорошо… (Глаза его замечают туфли на шкафу). Лучше кирпич… Эти туфли ты сам сшил?… (Берет туфли, внимательно рассматривает). Какие странные… Посмотри, Лева…
