Зато им разрешалось ходить в дома удовольствий, стоили такие развлечения недорого, зато налоги от них полноводной рекой текли в казну.
Девицы, понёсшие от парня до разрешённого ему возраста, считались порочными и определялись в дома удовольствий, а их детей забирали монахи.
Иногда этим законом пользовались богатенькие господа. Подговаривали кого-то из парней обрюхатить красивую девчонку, а потом, выплатив вместо него штраф, выкупали её оттуда, куда она была сослана, делая своей игрушкой. Наигравшись, оставляли работать в доме или на конюшне, как-никак когда-то денег стоила.
Бывало, этих женщин отпускали на вольные хлеба. Тогда они становились наёмницами или охотницами (если умели сражаться или добывать дичь с детства), травницами (если напрашивались в ученицы к какой-нибудь знахарке) или возвращались туда, откуда их выкупали, если не смогли устроиться иначе. На воле могли родить другого ребёнка, который, если они с матерью сумели скопить денег и купить хоть крохотный домик с небольшим участком земли, считался равным любому крестьянину, невзирая на прежний статус родительницы.
Таких женщин многие жалели, впрочем, это не мешало остальным обвинять их в распутстве.
Очевидно, одной из подобных женщин, которым не повезло в прошлом, считали и Дарью. Она была очень даже симпатичной, но на чьих-либо мужей все эти годы не зарилась и любые поползновения с их стороны пресекала в зародыше, а потому относились к охотнице неплохо, считая либо очередной жертвой закона (как всегда, слишком мягкого к богатым и несправедливого к бедным), либо, опять же жертвой, но только несчастной любви.
Зару понравилась девчонка, которая так лихо расправилась с волками, пусть это и случайно вышло. Он понимал, что сейчас не может с ней встречаться, так ведь может кто угодно дел натворить, а на него скажут. Кроме того, она могла оказаться замужем, тогда ещё хуже.
«Нет, она никому себя в обиду не даст. Вон как волкам досталось. И точно не замужем. В доме у них мужской одежды не было» - тут же отмёл все свои предположения парень.
В последний день ярмарки ему будет шестнадцать, останется четыре года, и он станет взрослым. Всего четыре… Целых четыре!
«Я пообещал погулять с ней на ярмарке, значит, погуляем. Ничего страшного не случится!» - решил он для себя.
В первый же день Зар долго ходил по рядам, где продавали меха, чтобы не пропустить, когда они там появятся.
Дарья с Ириной пришли на второй день к обеду. Наверное, вышли из дому ещё затемно. Они привезли санки гружёные под завязку разными шкурами.
Качество их меха было отменным, поэтому большую часть скупил оптом человек из дворца. Не поскупился и с усмешкой бросил Дарье золотую монету, понимая, что переплачивает.
- Теперь нам хватит не только на домик, но и много на что ещё. Это ты везучая, мне столько никогда не платили, - сообщила она Ирине, когда покупатель ушёл. – Похоже, всё сегодня разойдётся, значит сможем вернуться домой и собрать, что там осталось. Больше так, конечно, не повезёт, но до конца ярмарки распродадим. Тушки птицы возьмём, зайцев. Они тоже денег стоят.
Когда Зар увидел Иру, они с Дарьей уже собирались домой. Оставаться ради нескольких непроданных шкур не было смысла. Парень было расстроился, но девушка успокоила его, сказав, что завтра или послезавтра они снова приедут.
- Здорово! Я хочу выполнить своё обещание. Погулять с тобой по ярмарке, прокатиться с горки.
