– Бр-р-ямс! Др-р-ыньс! – продолжал Илья.
И в последний раз чудовище проскрипело и с трубным хохотом развалилось на все девять частей.
Но дети оттуда еще не появились. Илья не растерялся и продолжал стучать по обломкам. Получались разные мотивы. Сначала он сыграл:
Где-то на белом свете,
Там, где всегда жара,
Ехал верблюд в карете
В магазин с утра.
Опять никто не появился. Тут он вспомнил, что батареи не любят песню про кузнечика, а он любит. И заиграл ее:
Сидели в батарее
Малюсенькие дети.
Эй, выходи скорее,
Серёжи, Маши, Пети!
И стали появляться проглоченные ученики. А в коридоре их встречали учителя с директором. Все оказались целыми и невредимыми. Когда появился последний ученик, куски гофрированного чудовища прощально пробулькали, заскрипели и рассыпались. А потом и вовсе растаяли, будто их и не было.
На следующий день на торжественной линейке директор школы, стоящей в полном составе, поздравил всех с возвращением за парты и с победой Ильи над ужасным гофромонстром. За что и переводит, как сказал он, победителя из первого класса прямо в пятый. Школа возликовала, а завхоз подарил всем-всем непромокаемые варежки – сушить на батареях не нужно.
Однажды в Китае испортилась погода. На эту могучую страну налетел ураган. Он зародился в Монголии, но, когда дошел до китайских просторов, стал очень сильный. Такой раз в три тысячи лет бывает. На его пути встало препятствие – Китайская Стена. А в прошлый раз ее не было. Если бы она стояла, то ураган бы ее еще тогда опрокинул. Что, собственно, и пришлось сделать в этот раз, хоть она и упиралась, длинная.
Забеспокоился многолюдный народ: как же так, была стена, а вот те раз – и нету. То есть – есть, но упавшая. Что вовсе и не стена уже, а длинная неровность. Была бы хоть короткая, так никто бы и не заметил. А тут – самая длинная изо всех неровностей. Стали думать, как на место поставить. Пробовали всей толпой. Вытянулись в цепочку вдоль Великой Неровности. Тужились, тужились – не смогли поднять. Потом задумали по камешкам на старое место перетаскать. Китайские инженеры подсчитали, сколько на это времени уйдет – оказалось, легче новую построить. Так бы они до сих пор головы ломали. К кому только не обращались. А все поднимательные фирмы и компании повозятся-повозятся – да всё без толку.
К счастью, докатился до Стены слух, что где-то далеко, в совершенно другой стране, живет мальчик, который любит стены, передвигает их. Может, он чем-то поможет.
Речь шла о первокласснике Илье, который учился в первом классе целых три года и три месяца. Стенки он любил. Любил на них писать. Таблицу умножения Илья еще не знал, но уже много чего мог поведать миру. Например, написать: «Машка (хоть она и была отличницей) – дура».
Пришло письмо директору школы, чтобы он направил Илью для поднятия Стены. Тот прочитал, но Илье ничего не сказал. А в Китай послал ответ, что не может он своего ученика к ним направить, потому что мальчик может отстать по программе.
Опять пришло письмо, где говорилось, что Илья может Стену запросто поднимать и одновременно учиться. И что ему в помощь дадут местных учителей – конфуциев[1]наших дней.
Директор опять не показал Илье письмо.
Китайцы прислали третье письмо. Опять там говорилось, что стенку нужно поднять, а то маленьким детям писать не на чем.
– Как не на чем?! – возмутился директор. – Вы же бумагу изобрели?!
