– Не знаю, – зажмурил глаза Пеэтер. – Наверное, подумал, что там все может обвалиться. Да так и получилось! Но я не успел остановить его! Все произошло очень быстро!
– Тихо, – успокоил Пеэтера Копп. – Ты не при чем. Янис мертв, но он погиб не от обстрела.
– А что случилось?
– Мы не знаем, – вздохнул Копп. – Нашли только половину тела. У него ноги как будто оторваны или даже отпилены. Вырваны язык и глаза. Я думаю, это партизаны. Поэтому и спрашиваю – когда тебя нашли на посту Айво и Пауль, ты пошел в часть – ведь так? Ты ничего не видел и не слышал на бастионах?
– Нет, ничего не слышал, – ответил Пеэтер. – Но у меня шумело в голове, я мог просто не услышать.
– Понимаю, – пробормотал Копп. – Лаури тоже нашли. Не всего, правда, а только голову. В арке одного из домов. Там следы крови – они тянулись в подвал.
– Кто-то из жильцов что-то слышал?
– Нет, – ответил Копп. – Там с начала войны никто не живет. Люди сбежали от большевиков. Мы осмотрели подвал, но он был затоплен. В воде тоже кровь. Такое впечатление, будто кто-то вынырнул оттуда вместе с головой и выкинул ее наружу. И голова тоже без глаз и языка. По мне это очень похоже на почерк партизан.
– Жутко, – пробормотал Пеэтер.
– Да, – согласился Копп. – Я такого не видел раньше.
– А студенты – Ганс и Штефан? Что с ними?
– Их мы пока не нашли. Ладно, я пойду – выздоравливай и возвращайся в строй, – Копп дружески похлопал Пеэтера по колену.
– Так точно, герр обер-штурмфюрер.
Йозеф Копп вышел из лазарета и прищурился от слепящего солнца, отраженного от снега. Над домами в морозном воздухе висел бледный печной дым. Копп огляделся и направился в сторону казарм Кренгольма, где размещались военные. Ганс и Штефан жили в отдельной комнате. Она оказалась заперта на ключ.
Копп разыскал коменданта и потребовал отпереть комнату.
– Я не понимаю, почему юнкера жили в отдельной комнате? Кто распорядился выделить ее? – спросил Копп.
– Это было распоряжение оберштурмбанфюрера СС Франца Аугсбергера.
– Лично подписанное? Самим?
– Да, никаких сомнений, – ответил комендант. – Я позвонил в штаб, и там подтвердили. Честно говоря, сам не приложу, зачем такая честь студентам.
– Именно в штабе мне поручили разобраться с этой страшной и непонятной смертью наших солдат и пропажей студентов.
– Думаете, это как-то связано?
– Абсолютно уверен, – кивнул Копп. – Они же все вместе оказались в бастионах. И, видимо, не просто так.
Комендант подобрал нужный ключ и открыл дверь. Копп зашел внутрь. У стен стояли две заправленные кровати. Между ними у окна находился стол. В одном углу комнаты располагался шкаф, в другом – тумбочка. На стенах булавками были пришпилены три карты с каким-то пометками, сделанными карандашом. Одна карта охватывала все южное побережье Балтийского моря до Пруссии, на второй карте была только территория Эстонии, а на третьей – Нарва с намеченными подземными ходами и контурами бастионов. В четырех местах на карте стояли кресты и знаки вопроса. Один из вопросительных знаков был перечеркнут.
– Похоже, они что-то искали, – пробормотал Копп. Он развернулся и наткнулся взглядом на тумбочку. Подойдя к ней, Копп попытался вытащить верхний ящик. Он был заперт.
– Можете открыть? – спросил он коменданта.
– Попробую, герр обер-штурмфюрер, – комендант выудил из связки ключей отмычку, вставил в скважину и нажал. Замок хрустнул. Комендант несколько раз дернул ящик, и тот выдвинулся. Внутри лежали письменные принадлежности и записная книжка в черной кожаной обложке.
