– Если бы не узкоглазые, бизнес на кишках и требухе давно бы накрылся, – заметил штатный огнеметчик патрульной группы.
– А я и не знал, что ты расист, – притворно удивился старший.
– Все мы расисты! – авторитетно заявил огнеметчик и зло сплюнул под ноги. – Но только я этого не скрываю.
– Хватит болтать, – скомандовал сержант. – Пора за дело, парни.
Завтра их дежурство заканчивалось. Лишние премиальные не помешают. С выплатой призовых денег командование никогда не тянуло. Сделал дело, распишись и получи.
Ориентируясь по запаху, словно ищейки по следу, армейцы вышли к узкому проходу, ведущему в технический зал, заставленный старым оборудованием и штабелями полуразвалившихся контейнеров.
Здесь браконьеры и оборудовали свое логово.
Вход был затянут маскировочной тканью-хамелеоном. Если специально не приглядываться, то и не заметишь.
Пробираясь среди ржавых нагромождений, патрульные, скорее всего, задели один из маячков сигнализации. В лагере им достались только трофеи. Клетки и контейнеры уже были подготовлены к транспортировке на поверхность. Хозяева добычи не стали дожидаться незваных гостей, визит которых не сулил им ничего хорошего.
Во временном лагере браконьеров патрульные нашли останки трех чешуйчатых летяг и одного молодого прыгуна. Немногое из того, что на самом деле было поймано, убито, разделано и аккуратно упаковано.
Китайская диаспора щедро платила за внутренние органы тварей. Выходцы из-за Великой стены за тысячелетия накопили богатый опыт врачевания. Семенные железы летяг великолепно действуют на органы зрения. Катаракты в начальной стадии «рассасываются» на глазах. Вытяжка из печени прыгуна незаменима при лечении мужского бесплодия. Особенно высоко ценилась у китайских эскулапов желчь альбиноса-панцирохвоста. Из него производили препарат, резко замедляющий старение. Официальная наука хранила молчание по этому поводу, но и не опровергала. Во всяком случае, на нелегальном рынке спрос на желчь не ослабевал, а цены на нее росли.
Компенсация за риск – более чем щедрое вознаграждение. Один подземный рейд мог обеспечить группе браконьеров из трех человек полугодовое безбедное существование. Правда, как повезет с добычей.
Ряды браконьеров постоянно «прореживались» армейскими патрульными группами. Но их место тут же занимали другие смельчаки. Любителей сорвать жирный куш быстро и сразу всегда хватало.
Патрульные быстро обыскали лагерь. Ничего интересного. На стенках контейнеров висели распятые шкуры, шерстью наружу. Кожа на них была порвана во многих местах, мех свисал клочьями. Видимо, снимали впопыхах. Спешили. В центре стоял раскладной хирургический столик с лотками, в которых в беспорядке лежали хромированные инструменты для разделки. Вокруг все забрызгано кровью. Скотобойня, а не лагерь. Рядом с разделочным столом стоял контейнер, разделенный на отсеки, заполненные формальдегидом. В нем плавали полимерные мешочки каплевидной формы. В темный пластик были герметично упакованы внутренние органы мутантов.
Одну клетку не успели поместить в переносной контейнер. В ней из угла в угол метался ослепительно-белый панцирохвост. За редкий экземпляр альбиноса можно было «слупить» хорошие деньги на черном рынке. Зверь скалился, пытался перегрызть прутья решетки. Зубы скользили по неподатливому металлопластику. Тварь громко визжала и не оставляла попыток вырваться на свободу и добраться до людей.
