В среде профессиональных адвокатов работали два цеха: «борсетники», которые заносили судьям, и «честные», которые пытались вести дела строго по закону, надеясь на редких неподкупных судей. В моем положении я решил нанять мозговитого, но среднего по дороговизне адвоката. Жена поддержала: «Если что, продадим автомобиль… И дачу… Хотя жаль ее, она сейчас в разы дороже!»
Школьные годы вспоминались всегда вместе с веселой, характерной для того времени историей. Районный комитет ВЛКСМ19 учудил смелый эксперимент – вечеринку школьной комсомольской организации на тему «Что такое любовь?». С поучительными примерами из советской действительности выступила райкомовский куратор – разодетая молодая особа с модной прической с начесом и крупным комсомольским значком на выпуклой груди. Любимчик учителя словесности и победитель районной олимпиады по русской литературе прочитал письмо Татьяны к Онегину, в то время как за толстой колонной зала торжеств шут из параллельного класса ерничал, проводя по щекам смоченными слюной указательными пальцами. Затем гитарист школьного ВИА исполнил песню Высоцкого про советские телефонные сети, которые предлагали «в кредит по талону любимых людей»20. Наконец пришло время дебатов, и все ждали, что кто-то нечаянно сорвет этот скучный и продолжительный фарс.
Первой вышла на сцену девятиклассница, известная тем, что сохла по учителю астрономии, но первая же обломалась. Слишком прозрачными выходили у девчонки намеки… Следом за ней появился высокий парень с волевым выражением лица, капитан баскетбольной команды. Глядя в серый потолок, он путал слова, кашлял и краснел. Наконец, чтобы спасти репутацию школы, на сцену выбрался Георгий Азима. Его знали как круглого отличника, свободно разговаривающего на французском с учительницами иностранного языка. «Да, – начал он, – мы тут… о воспетых поэтами нежностях. Но есть и другое высокое чувство… любовь к Родине!» В зале послышались мелкие смешки. «Тихо! – пригрозила районная кураторша. «Нет, ребята, вы не это самое… Я же вполне серьезно…» – попытался продолжить Азима, но раздались откровенные вздохи разочарования; на галерке затопали, пара старшеклассниц издевательски зааплодировала.
За месяц до выпускных экзаменов и произошел тот случай, о котором мы с Азима старались не вспоминать при встрече. По утвердившейся традиции к концу учебного года восьмиклассники и десятиклассники договаривались с учителями насчет кабинетов, где после уроков парами или группой можно было спокойно готовиться к экзаменам. Клава, моя девушка, решила вдруг «причалить» к кабинету французского языка, чтобы гарантированно получить консультации у самого сильного в школе по этому предмету. Клава насмехалась над моими ревнивыми выходками, а на вопрос, почему они с Азима закрываются на ключ, пожимала плечами: «Ты в своем уме? Он меня пальцем не тронет! Сама Света, ну, подруга его, знаешь, что о нем говорит? По-моему, он того… чуточку нездоров!»
Я пошел напролом. Дождался, когда Георгий уедет на республиканскую олимпиаду, и увел Свету с субботней дискотеки. На краешке стадиона, дуреющие от запаха цветущей акации, мы долго тренировали с ней фирменный поцелуй Фанфана21. Света глубоко расстегнула кофточку и изобразила легкий обморок… На другой день Азима ворвался в восьмой класс сразу же после консультаций. «Сопляк! – прошипел Георгий, раскидывая парты на пути ко мне. «А ты думаешь, – оскалился я, – никому не известно, отчего ты стелешься перед районным начальством?» Я лишь озвучил то, о чем не решались говорить другие: без показной «любви к Родине» Азима вряд ли поправил бы оценку по математике и никогда бы не получил золотую медаль. Мы поломали пару стульев. Он разбил мне нос, а сам побежал в медпункт зашивать рассеченную бровь.
